Большой лес. Многомерность - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 55

В зале стало тихо.

Подошедший Савельев посмотрел на Максима вопросительно.

Майор кивнул, скрывая завладевшую душой радость:

– Кажется, мы сделали это.

– Ур-ра-а! – завопил Костя и кинулся обнимать Веронику.

Четвёртый подъём аэростата совпал с днём рождения Куницына, и узнавший об этом Дорохов (ну выбило из головы, если честно) даже хотел отложить экспедицию в стратосферу, но Степан Савельевич упросил его не церемониться.

– Мне всего сорок семь, – сказал он, – до юбилея далеко, так что не стоит устраивать кавардак, тем более что я дома день рождения никогда и не праздную.

Поднялись в воздух, как обычно, утром, в начале шестого.

Доведённая «до ума» кабина вместила пятерых: Колю Галкина, пилота, обойтись без которого не было никакой возможности, Дорохова, Платова, Амнуэля и майора Ливенцова, присутствие которого было необязательно, однако именно он только и мог пригодиться группе (по размышлениям Андрея Тарасовича) при попадании в мир Большого Леса.

Физики вели себя прилично, хотя на земле спорили, как два бизнесмена, старавшиеся продать покупателям только свою продукцию и доказывающие правоту только своих утверждений.

Иногда они неожиданно находили и ненаучные темы, связанные с идеями копий Мультиверса. По большей части такие разговоры затевал более молодой Амнуэль, бегающий по соцсетям, и он же недавно первым заговорил о чиновничьем засилье в стране, после того как стал свидетелем неприятного разговора Дорохова с генералом Точилиным, лично прибывшим в лагерь военспецов, изучающих феномен «инопланетной растительной экспансии», для того чтобы пригрозить Андрею Тарасовичу чуть ли не трибуналом.

Правда, речь зашла о другом – сначала о тупых людях с большими погонами, почему-то дорвавшимися до власти, потом о чиновниках «от науки» и в конце концов вообще о чиновниках. Оказалось, физик «попал под раздачу слонов» при тяжбе с обслуживающей дом компанией и вынужден был судиться с руководством ТСЖ, имеющим своих людей во всех чиновничьих структурах от Жилкомиссии до судов. Обсуждая этот эпизод своей жизни, Амнуэль со смехом сказал:

– По расчётам психологов, пять процентов населения нашей страны никогда не работали и не собираются работать, и почему-то именно такова численность чиновников в России.

Дорохов, в присутствии которого и происходила беседа учёных, в полемику вступать не стал, но подумал, что молодой учёный недалёк от истины. Достигшие положения госслужащего люди чаще всего превращались в «офисно-социальный планктон», и работой на благо страны их служение самим себе назвать было трудно.

Была ещё одна тема, вызывающая лично у Дорохова желание «взяться за пистолет», образно говоря. Тема стукнула его в темя (этот каламбур генерал услышал случайно, и он ему понравился), когда собственный сын-школьник потребовал безлимитный интернет. О пользе и вреде удалённого обучения спорили давно, однако чиновники упорно проталкивали идеи цифровизации во все сферы деятельности человека, и только слепой или провокатор на службе западных политиков не замечал, как пагубно влияет на души подростков «уход в цифру».

Как оказалось, та же ситуация, только с двумя детьми, складывалась и у Платова, а у Амнуэля был племянник десятилетнего возраста, но физик как раз поддерживал глобальную концепцию построения «идеального цифрового общества» (концлагеря – по оценке Дорохова) посредством ухода человечества в интернет, и спорили коллеги по этому поводу часто, привлекая к беседам и слушателей, Дорохова в том числе.

Заканчивались такие дебаты какой-нибудь шутливой тирадой, которые ловко изобретал Амнуэль. Последняя его шутка запомнилась и Андрею Тарасовичу: если в аду будет безлимитный интернет, многие даже не заметят, что они умерли…

– Пятнадцать, – оторвал Дорохова от воспоминаний голос пилота. Это означало, что шар достиг высоты в пятнадцать километров.

– Дионисий Порфирьевич?

– Пока по нулям, – пробурчал Платов.

– Может быть, следует подкорректировать расчёты?

– Мы пересчитывали не один раз, – сказал Амнуэль. – Первую гармонику иномерианы мы, скорее всего, не достанем, она располагается где-то за границей мезосферы, если вообще не растаяла. Вторая тоже недоступна, ищем третий лепесток.

Дорохов покосился на экран системы обзора, на котором красовалась предполагаемая схема иномерианы, формой напоминающая трилистник.

Зелёное колечко показывало на схеме положение аэростата, который уже подошёл к основанию третьего лепестка, но остальные приборы комплекса обнаружения молчали, в том числе и компьютер, выдающий на экран синтезированное изображение «червоточины».

– Поднимаемся.

Поползли в быстро темнеющее небо, усыпанное звёздами.

– Восемнадцать.

– Парни?

– Ничего, – развёл руками Платов.

В кабине похолодало, и пассажиры натянули на головы вязаные шапочки.

– Подъём.

Добрались до двадцатикилометровой высоты, потом до двадцатипятикилометровой. На высоте двадцати семи шар перестал подниматься. Для него это был абсолютный потолок.

Контур иномерианы в глубине экрана изменил форму на грибообразную. Зелёное колечко тоже вытянулось эллипсом, а потом превратилось в стрелочку.

– Не хочу обнадёживать… – начал Платов.

– Однако наш поисковик чует ветер осцилляций! – подхватил Амнуэль. – Хотя, на мой взгляд, происходит нечто странное.

– Конкретно?

– Это не гриб, – пробормотал Платов. – Петля…

– Ещё конкретнее! – рассердился Андрей Тарасович.

– Похоже, мы неправильно вычислили форму лепестка.

– Иномериана представляет собой, по сути, пробой пространства между Вселенными, – поспешил поддержать коллегу Амнуэль. – Но его форма – не прямая линия, не стрела, а пакет дополняющих друг друга лепестков. Наглядную картину получают локаторщики, чьи радары излучают точно такой же пакет. Так мы думали. Но если верить компьютеру…

На экране зелёная стрелочка начала отклоняться от вертикали, рисуя спадающую к земле параболу.

– Видите? Лепесток не параллелен главному лучу, он начинает свисать, как лист из-под початка кукурузы.

Дорохов с любопытством проследил за стрелочкой:

– То есть он уходит не вверх, а вниз?

– Совершенно верно! А это в свою очередь означает, что и остальные лепестки сворачивают вниз, к главному стеблю, образуя бутон.

– И сколько всего таких лепестков?

– Мы считали три гармоники, исходя из…

– Но их больше, – с досадой перебил коллегу Платов. – Может быть, пять, может быть, десять. Хотя я всё равно считаю, что основных гармоник – три. Засечь мы сможем только их, так как остальные малоэнергичны, нашим осцилляторам не хватит чувствительности.