Большой лес. Многомерность - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 26

– За что ты его так? – удивилась Вероника.

– В смысле?

– Пасть так низко – говорят о человеке, если он допустил низкий поступок.

Редошкин подмигнул командиру.

Максим улыбнулся в ответ.

– Язык мой не всегда мне друг. Я имел в виду нынешнее путешествие полковника. Они с Карапетяном действительно «пали низко» через слои «бутерброда», где ещё никто из нас не был. Время уходит, давайте продолжим искать шахту в последний слой.

– Что-то я не вижу дырок в песке, – озабоченно сказал Редошкин. – Одни крепости да пирамиды.

– Точно такая же под нами, – обратила Вероника внимание мужчин на местность под самолётом.

На самом деле дыра шахты здесь располагалась не в форме «птичьего глаза», а казалась дырой кратера небольшого вулкана, представлявшего собой четырёхгранную пирамиду высотой не больше сорока метров и стороной основания метров сто.

Пирамида выглядела искусственным сооружением и таковой, наверное, и была. Потому что грани её при ближайшем рассмотрении оказались гладкими и ровными, словно они были обработаны лазером или каким-то шлифовальным инструментом.

– Пирамида Хеопса, – выразил свои археологические познания Редошкин двумя словами.

– Поменьше, – возразила Вероника, бывавшая в Египте. – Да и сложена по-другому. Основание пирамиды Хеопса состоит из вырезанных гранитных блоков, а верхние блоки – вообще доказано, что они вылиты из бетона, основу которого представляет гранитная крошка. А здесь это не блоки, а целые слои из камня.

– Мрамор?

– Вряд ли местные горные породы идентичны земным.

– Тогда и эта пирамида слеплена из бетона. – Редошкин издал смешок. – Основа – песок, видите, по цвету – один к одному. Только непонятно, что в составе бетона заменяло цемент.

– Всё, что может склеивать горные породы.

– А воду где брали архитекторы?

– Возможно, тысячи лет назад здесь были водоёмы, потом возникла пустыня, а строения остались.

– Значит, и те горки, что мы видим, тоже настоящие пирамиды? Или выходы шахт?

Вероника вопросительно посмотрела на Максима.

– Слетаем? Всё равно надо искать выход в нижний слой.

Вместо ответа Максим тронул самолёт с места.

Ближайшая «пирамида», вблизи вовсе не похожая на пирамиду, а скорее на купол с дырчатыми стенами, располагалась в пяти километрах от пирамидального кратера с дырой шахты. Самолёт облетел купол на малой высоте, и пассажиры с интересом осмотрели непонятное сооружение, внутри которого вместо интерьера была видна пустота.

– Заглянем? – предложил Редошкин.

– Нет! – отрезал Максим. – Дырки небольшие, аэробайк в них не пролезет, поэтому наших путешественников искать там нет смысла.

– А интересно, какую функцию выполнял купол? – задумчиво произнесла Вероника, в которой проснулся профессиональный археолог. – Это сколько же здесь материала для изучения!

– Вся Вселенная Леса – материал для изучения, – развеселился Редошкин. – Кладезь для любого учёного. Сюда бы биологов запустить, всяких там физиков и химиков, работы для всех хватит.

– Ага, пусти нас сюда, – хмыкнул Максим. – Через месяц лес начнём рубить и китайцам продавать. Ещё через месяц территорию поделят олигархи. Потом полезут чёрные копатели, начнут искать оружие. А ещё через год Лес задохнётся от мусора и умрёт как разумная система.

– Тут ты прав, – смущённо согласился Редошкин. – Человечество сюда запускать нельзя ни в коем случае. Если мы на Земле уже океаны превратили в свалки, то здесь этот процесс превратит все слои Леса в безжизненную пустыню.

– Не будьте пессимистами, мальчики, – укоризненно покачала головой Вероника. – Не все люди равнодушны к природе.

– Да только к власти почему-то приходят одни негодяи, – проворчал Жора, – которым плевать на природу.

Самолёт устремился к соседней «горке песка», в которой угадывались очертания готического замка.

Осмотрели «замок», гадая, кто его сделал, природа или руки разумного существа.

Вероника предложила идею, что «замок» действительно являлся когда-то сооружением древних обитателей местной Вселенной, разрушенным временем. Уж слишком геометричными казались очертания бархана.

Редошкин возразил, что все эти «сооружения» в пустыне могут быть настоящими барханами причудливой формы, порождёнными эоловой эрозией. На Земле он видел такие горы песка в пустыне Кызыл-Кум.

Максим выдвигать свою версию не стал, хотя склонялся к предположению подруги, даже несмотря на масштабы здешней пустыни. Она тоже могла быть следствием эффекта психофизического воздействия на органы чувств землян, на самом деле представляя намного меньшие размеры.

– Ищите холм с дырой в центре.

Посетили соседний бархан – полуразрушенный конус, прорезанный трещинами.

Пошли петлять от бархана к бархану, по большей части выбирая конусы и пирамиды, и нашли-таки один – копию вулканического конуса с дырой кратера, соединявшего в себе и черты пирамиды, из которой выбрался самолёт, всего в шести-семи километрах, хотя пришлось осмотреть не меньше двух дюжин барханов.

– Заметили, как стало трудно дышать? – осведомился Редошкин, принюхиваясь, когда Максим подвесил аппарат над кратером.

Вероника повела носом:

– Не чувствую, тебе, наверное, показалось. Разве кабина не герметична?

– Должна быть герметична, но я чую другие запахи, це-о-два и горечь. Наверное, воздух в этом слое давно не менялся, тем паче здесь нет леса, и самолётный кондишн засасывает всякую фигню.

Спорить Максим не стал, только уточнил:

– Углекислый газ не пахнет.

– Ну, значит, я чую что-то аммиачное.

– Приготовьтесь, проверим шахту.

Самолёт спикировал в дыру кратера, окунаясь в холодную темноту.

Полёт сквозь тоннель «червоточины» на этот раз длился дольше, минут двадцать пять, хотя «пепелац» летел с прежней скоростью. Максим даже начал сомневаться, не повернуть ли назад. Однако вверху, куда был нацелен нос аппарата, просияло пятнышко лунного света, и самолёт вылетел из жерла шахты в мир, который ошарашенный Редошкин спустя минуту назвал всего одним словом:

– Музей!

Ничего они в этой невидимой снаружи башне не нашли, кроме сотовых стен, паутины растяжек и балок, натурально похожих на толстые узловатые сосновые сучья.

Некоторые ячеи, в основном на дне башни, светились, но большинство «пчелиных сот» размером в два метра было забито пробками застывшего «мёда», как пошутил Карапетян.

Однако главного, на что рассчитывали разведчики, то есть выхода в тоннель, они не обнаружили. Башня заканчивалась тупиком на глубине сотни метров. Карапетяну показалось, что дно башни имеет выходы в горизонтальные штреки, но Сергей Макарович решил не задерживаться для проверки идеи. Время торопило.