Инквизитор. Раубриттер - читать онлайн книгу. Автор: Борис Конофальский cтр.№ 72

А он лежал и только глаза на нее таращил в дьявольской злобе. Да руками раны свои сжимал.

Она отдала книгу служанке и снова присела на корточки рядом с ним и заговорила насмешливо:

— Будь у тебя дурака зубы, так заскрипел бы, кажется. Да? — она засмеялась. — Не пойму! Как ты при подлости своей, таким дураком до седин дожил, не пойму, хоть убей. Будь кто другой на моем месте, вор какой-нибудь, так распорол бы тебе брюхо, как мясник свинье, за одни эти угрозы твои. И никого ты и позвать не успел бы. Я же убивать тебя не стану, лишь потому, что нужен ты мне.

— На костер пойдешь, — прохрипел книготорговец.

— На костер? — переспросила Агнес начиная злиться и наклоняясь к нему. — Я? Безмозглый ты дурак, я Агнес Фолькоф, племянница кавалера Фолькофа, рыцаря божьего, Хранителя Веры и любимца архиепископа, который всех попов в Ланне знает, которого инквизиторы в охрану себе берут, и думаешь ты, что его племянница на костер пойдет? И ты думаешь, что меня сожгут? Даже если тебе псу, поверят, так я раскаяньем отделаюсь и епитимьей, да в монастырь пойду.

Книготорговец смотрел на нее теперь удивленно.

— А вот что с тобой будет, — продолжала девушка, — если я стражу позову? А? Что с тобой будет? С тобой, с похитителем детей, с детоубийцей, у тебя вон кольца в стену вбиты, ты и тут детей воруешь, не так ли?

Она склонялась еще ниже, чтобы заглянуть ему в его мерзкие глаза. Смотрела пристально, словно в душу ему заглядывала и шептала что-то. Он попытался от ее страшных глаз свои глаза отвести, а она за подбородок его схватила и не давала ему это сделать:

— Смотри на меня, пес, смотри, не смей глаз отводить!

И дальше смотрела, глубже заглядывала, и как будто, увидала там что-то:

— О-о, да ты и здесь уже отличился, и здесь кого-то убил, — заговорила Агнес, брезгливо убирая свою руку с его физиономии. — Ребенка убил что ли? Говори душегуб! Ну! Где он? Наверное, там, в темном проулке, что за твоим домом, бросил труп, или до речки отволок.

— Уйди, уйди ведьма, — сипел в ужасе книготорговец. Пытаясь лягнуть Агнес слабою ногой. — Никого я не убивал, врешь все, язык у тебя лживый, ведьмин язык.

Агнес поднялась, встала над ним и на лице ее засияла улыбка высокомерная:

— Теперь подумай, Игнаас ван Боттрен из Бреды, кто из нас с тобой на костер попадет? Я, девица Агнес Фолькоф, чей дядя рыцарь божий и господин Эшбахта или ты, детоубийца, насильник и чернокнижник. Да! Чуть не забыла, еще и еретик, что принял ересь реформации, — она засмеялась. — Ну, так кто?

Книготорговец смотрел на нее с ужасом. А она спрашивала, смеясь ему в лицо:

— Что таращишься, душегуб? Отчего замолчал? Страшно тебе, Игнаас ван Боттерен из Бреды? Страшно уже тебе, душегуб? Или все еще хочешь стражу позвать? Крикнуть что-то хочешь? Дозволяю, кричи всем горлом. Ну! Кричи! Молчишь, пес? Говори! Хочешь еще сто талеров и зад мой в придачу?

Он молчал сначала. Пока девица над ним потешалась. Ни от хамства его, ни от заносчивости и следа не осталось. Все, что ей в ответ смог сказать он так это:

— Денег за такую книгу мало.

— Говори мне «госпожа», пес, — повелительно сказала девушка, с угрозою склоняясь к нему. — Не то… — она показала ему торчащую из рукава платья рукоять кинжала. — Распорю еще и рыло тебе.

— Мало дали денег, госпожа, — поправился книготорговец.

Агнес достала одну монету, и небрежно кинула ее. Талер упал на залитый кровью грязный пол:

— Позови лекаря, пусть зашьет тебе шкуру, не то начнешь гнить и сдохнешь. А ты мне пока нужен. И не забудь, первым делом мне надобна посуда для варки зелий, та, которая есть у любого аптекаря. Сыщи мне такую, найдешь — заплачу. Затем мне нужны книги, составь список тайных книг, что есть у других книготорговцев, и цены на них узнай, — она сделал паузу. — И главное, ищи мне стекло. Слышишь? Шар — самое главное. Больше всего мне он нужен.

— Да, госпожа, — нехотя отвечал Уддо Люббель.

— Ну, вот мы и познакомились, ты не бойся, душегуб, я не всегда бываю зла. Я могу быть и доброй госпожой. И могу быть щедрой. Будешь псом хорошим, так и хрящи получать будешь, и кости мясные. А гавкать будешь или лениться, погублю пагубой лютой. Запомни это, душегуб из Бреды.

Она протянула к нему руку без всяких слов. И Игнаас ван Боттерен ее понял. Он полез своей рукой окровавленной под шубу свою мерзкую и достал оттуда ключ.

Девушка с презрением и брезгливостью взяла его двумя пальчиками, встала, подобрала юбки, чтобы не задеть подолом черные лужицы, и пошла к выходу. Ута пошла за ней, несла книгу.

Задерживая дыхание, чтобы вонь не нюхать, прошли они первый этаж дома. Тут была темень, но Агнес уже давно научилась видеть в темноте. Даже успела поглядеть на кольца железные, что были вбиты в стену. Она дошла уже до двери, когда Ута, запнулась и чуть не упала, она-то в темноте не видела.

— Госпожа, куда идти мне, — хныкала она, видно в месте этом ей было не по себе. — Не вижу ничего.

Агнес глянула и увидала, что запнулась она о цепи, что валялись у стены, точно книготорговец приковывал кого-то тут.

— Сюда иди. На голос мой иди, дурища, — сказал девушка и, подойдя к двери, отперла ее, отодвинула засов. Как появился свет, так Ута почти бегом кинулась к нему. Да и не мудрено, первый этаж дома книготорговца был премерзок и страшен.

Они вышли на улицу, и теперь даже грязная и вонючая улица Ткачей, казалась им чистой, и запах был терпим. И люди суетой своей уже не раздражали.

Агнес шла чуть впереди, следом шла Ута, прижимая к груди большую книгу, завернутую в дерюгу. Агнес обернулась на служанку, поглядела на ее лицо и невольно улыбнулась, а потом спросила:

— Думаю, замуж тебя отдать за книготорговца? Пойдешь?

Ута аж остановилась от такого вопроса, глаза от ужаса выпучила, рот открыла, да ничего сказать не смогла. Так и стояла посреди улицы с раскрытым ртом.

— Пошли, дурища, пошли, — говорила Агнес, смеясь, — шучу я. Не нужна ты ему. Ему детишки нужны, те, что помладше.

Ей пришлось хватать служанку за рукав, и тянуть поначалу, прежде чем та пришла в себя и пошла сама.

— Что? Страшный он? — Улыбалась девушка глядя на служанку.

— Не приведи Господи, — Ута даже перекрестилась, что делала не часто. — И премерзок, и престрашен! Прямо, как наш поп говорил про Сатану.

— Верно-верно, — соглашалась Агнес, думая о чем-то, о своем, — зато служить будет верно, за страх служить будет, и не денется никуда, и не донесет.

Уж в этом она не сомневалась. Так они дошли до конца улицы, где их ждала карета. Садясь в нее, Агнес думала даже не о книге интересной, и не о том, что книготорговец теперь никуда от нее не денется. Она думала о его словах, про то, что в стекло могут заглядывать лишь лучшие сестры. Лучшие! И значит, она была одной из лучших. Ах, как приятно было это знать. Одно было плохо, что никому об этом сказать нельзя. Ну не Уте же о том хвалиться, не Зельде, не Игнатию. Они и так ее силу знают, и так ее боготворят.