Инквизитор. Раубриттер - читать онлайн книгу. Автор: Борис Конофальский cтр.№ 48

— Вилли! — крикнул он сержанту, что грузил с людьми рулоны крепкой кожи на телегу.

Тот сразу подбежал к нему:

— Да, господин.

— А в тех бочках не масло ли?

— Сейчас, господин, проверю.

Он побежал к бочкам, там был черпак, он понюхал его, попробовал пальцем и крикнул:

— Масло, господин.

— Оливковое? — уточнил Волков.

— Не знаю, господин, — Вилли приволок черпак кавалеру.

Тот понюхал его. Да, это было оно. В тех местах, где его делали, Волков провел много лет. Обычно его не разливали в бочки. Но ничего, ему и из бочки оно по нраву.

— Вилли, грузи бочки, это хорошее масло.

— Да, господин, — обещал молодой сержант.

Тут приехал верховой от Бертье и сказал ему:

— Господин, баржи почти полны, а все лодки ротмистр на наш берег уже отправил выгрузить взятое. Когда они вернутся, возьмут то, что уже на берегу сложено. Ротмистр говорит, что довольно, больше товара не увезем.

— Хорошо, — сказал Волков, — будем заканчивать.

Он поехал к западному выходу с ярмарки, чтобы забрать оттуда западную заставу из двадцати человек. Но как доехал до конца, так увидал, что там торговали скотом. И среди трех десятков лошадей увидал их. Ах, как были хороши две кобылки и один жеребчик. Все молоды, двухлетки. И масть, и экстерьер. Он даже слез с коня, чтобы посмотреть зубы и ноги. На обратном пути не удержался, велел солдатам взять трех лошадок с собой, на племя. Или на продажу, если с разведением не выйдет. Любая из лошадей тянула на шестьдесят талеров. Взял бы больше, там еще хорошие лошадки были, да в баржах места уже не было, как говорил Бертье.

Он ехал последний, с ним был Максимилиан, он вез его штандарт, и Увалень, кавалер остановил коня посреди ярмарки. Он видел людей, что выглядывали из-за лавок, из-за стеллажей, досок, из-за бесконечных корзин с древесным углем. Он даже приподнялся на стременах, чтобы его лучше было видно и дальше слышно, прокричал:

— Я Иероним Фолькоф, рыцарь божий, господин фон Эшбахт, пришел к вам по требованию чести и справедливости. Это все вам за то, что были вы злы и спесивы, чести не знаете. То вам расчет был за Карла Брюнхвальда и честь мою. Считаю, что теперь мы квиты.

— Что б ты сдох! — донесся в ответ ему звонкий женский голос.

— Ты ответишь за свое зло, пес благородный, — донесся мужской.

— Благородная сволочь!

— Греть тебе в аду!

— Папист, сатана!

Он ехал вдоль ярмарки, а хула и проклятия неслись ему в след.

Кое-кто из местных, расхрабрившись, выходил из укрытия ему в след и кидали камни. Но кидали издалека, а стоило Увальню, что шел рядом с Волковым, поворотиться, так «храбрецы» сразу прятались.

Так под проклятия и угрозы он и выехал с ярмарки и направился к лагерю, к лодкам.

На подъезде к лагерю они нагнали последние телеги, что ехали туда. В одной из телег лежала девка. Лежала лицо зареванное, в слезах. Была она совсем молода, лет пятнадцати. Волков удивился, но проехал дальше, пока не доехал до солдата, который тащил с собой на веревке еще одну девку. Солдат уже был немолодой, щетина на подбородке белая. А девка, видно, что из крестьян, так ей лет семнадцать было. Выла она в голос. Заливалась слезами.

— На кой черт ты ее с собой тащишь? — спросил Волков у солдата. — Бери ее тут и отпускай к родителям.

— Господин, — заголосила девка, — велите ему меня отпустить.

— Нет, господин, — наотрез отказался солдат. — С собой возьму.

— Да зачем она тебе? Только место в лодке замет.

— Женюсь на ней, — сказал солдат.

— У меня жених есть, — завизжала девица. И врезала по каске солдата кулачком от злости. — А ты старый!

Но тот только засмеялся, не выпустил ее, сказал:

— Ничего, я хоть и старый, но покрепче ваших деревенских и молодых буду. Ничего, довольна будешь, как обвенчаемся.

— Господин, — завыла девка еще громче, — велите меня отпустить. Жених у меня…

А солдат глянул на него испуганно, словно Волков у него что-то ценное, очень ценное сейчас отнимать будет.

Он ничего не сказал, поехал вперед. Пусть солдат себе жену заведет молодую. Жизнь солдатская нелегкая, так пусть к сединам хоть чуть-чуть счастливыми побудут.

А подъехал к лагерю, так там полтора десятка молодых баб сидят серди куч захваченного добра. Сидят все воют. Горе по щекам размазывают.

Волков к Бертье подъезжает, сам удивлен:

— Зачем они здесь?

— Люди натащили.

— Вижу, что не сами пришли. Вы дозволили?

— Я. Но я разрешил только незамужних брать.

— Вы никак на наш берег этих коров везти собираетесь? — все еще удивлялся кавалер.

— Именно, солдаты себе их в жены наловили. Понимаете кавалер, людям бабы нужны для любви и для хозяйства, — объяснял Бертье Волкову, словно он этого не понимал.

— А они место в лодках не займут, что ли? — не соглашался кавалер, хотя причина его несогласия была, конечно, другая.

Тут к ним подъехал Рене, он поморщился, словно ему неопрятно было это говорить, но он говорит:

— Кавалер, солдатам нелегко, урожай не получился, работа на обжиге кирпиче тяжела, многие думаю уходить. Пусть они себе баб заводят, от хорошей жены и от дома еще никто не уходил.

— Как же они делить их собираются? — все еще не сдавался Волков.

— Никак, кто какую поймал — тот на ней и женится, — ответил Бертье.

Кавалер махнул рукой, черт с ними, может, они и правы. И поехал к той куче вещей, которую солдаты уже стали носить в только что приплывшие лодки.

— Эх, — вдруг сказал Увалень с досадой.

— А ты-то чего? — глянул на него кавалер.

— Знал бы, что разрешите, так я бы себе тоже бабенку поймал бы. Мне еще на ярмарке одна приглянулась. Красивая была.

— В следующий раз теперь, — ответил Волков.

К обеду все было закончено, никакого сопротивления они не встретили, лишь Бертье видел один отряд человек в сорок, с одним офицером, что шел с востока. Но офицер, увидав рогатки на дороге и добрых людей, отвел своих людей обратно. Так что рейд получился удачный. Но произошел и неприятный случай. Один из сержантов, что был при обозе, заметил, что во время перегрузки меха с лодок на телеги, один солдат закинул тюк меха в высокий прибережный куст.

То было воровство. Сержант то ли был честным, то ли умным, подумал, что все тюки офицеры могли и пересчитывать, и о проступке этом сообщил Бертье, когда тот с последними лодками пристал к правому берег. Дело было неприятное, его бы можно было решить в своей корпорации солдатским судом, палками, но Рене и Бертье не захотели, что бы об их людях пошли слухи, что они воры. И Рене о деле этом сообщил Волкову.