ПереКРЕСТок одиночества – 3 - читать онлайн книгу. Автор: Дем Михайлов cтр.№ 43

Да нет… гораздо дольше… тут бились за выживание гораздо дольше… я это понял, когда увидел у дальней стены длинный ряд вплотную уложенную трупов. Они держались за жизнь до последнего. Первыми начали умирать больные, старые и малые. А затем пришла очередь всех остальных — уже от холода, что наконец-то проник сюда спасительным убийственным холодом. Уж лучше так, чем смерть от жажды под нескончаемый жуткий детских хрип агонии…

Передернув плечами, я глянул на циферблат термометра. Минус тридцать. Здесь на самом деле куда теплее чем снаружи — где холод чуть ли не инфернальный.

— Стоп — тихо повторил я, вспомнив о пришедший на ум мысли.

Оглядев найденный тупик последний раз, я развернулся, сдернул с места начавшие пристывать нарты, не забыв сначала дернуть за рычаг и зашагал обратно, к примеченному раньше, но пропущенному месту.

Логика…

Вопрос первый — где резервный выход? Учитывая тотальное дублирование всего и вся, отсутствие второго выхода, расположенного как можно дальше от основного, объяснить невозможно — второй выход быть обязан.

Вопрос второй — где техника? Она должна быть — судя по размеру входного проема и избыточно широким коридорам.

Вопрос третий — а где собственно ЦУБ? Аббревиатуру я выдумал сам, обозначив так «Центр Управления Бомбоубежищем» по аналогии с центром управления полетами. Я нигде не увидел заветной комнатушки с массивными консолями, экранами и креслами занятыми замерзшими трупами. Все что мне встретилось в исследованной части убежища — жилые, санитарные, складские и хозяйственные помещения. Все двери были открыты, внутри полный хаос — явно искали средства выживания. Я видел банки и контейнеры с крупами, пакеты с чем-то неизвестным, но явно съедобным. Я увидел целых две распотрошенных медпункта, причем один был снабжен еще и карантинным отсеком с прозрачными дверьми — внутри нашлись только трупы, и они явно умерли не от инфекционной болезни, а от истощения и холода. Да я в общем многое увидел… и кое-что даже забрал — неработающие странноватые зажигалки из металла, несколько невскрытых прозрачных пакетов с намертво застывшими простынями, различные декоративные украшения, четыре необычных пистолета — если их можно так назвать… Да я много чего нагреб в нарты и не собирался этим ни с кем делиться или даже кому-то показывать. Законная добыча первопроходца. Но изучая, собирая, присматриваясь… я так и не нашел центр связи. Подобная подземная структура не может обойтись без центра связи. И раз я его не нашел… значит, он может быть только в одном месте…

Через десять минут я замер рядом с мной же недавно оставленной лыжне, не забыв пристально изучить пол коридора — он был покрыт тонким слоем то ли снега, то ли многолетнего инея по всей территории убежища. Само собой, слой был нетронутым — до моего здесь появления. Видя по возвращению только свои следы, я убеждался, что абсолютно один в этом стылом могильнике. Никто не крадется за мной. Правда эта дурацкое убеждение сыграло со мной злую шутку, едва не доведя до инфаркта — примерно час назад выйдя в другой коридор, я дернулся обратно, увидев на снегу чужие куда меньшие по размеру следы… Понадобилось несколько секунд, чтобы понять — мы уже были здесь и это следы Гордияна. Так что теперь я точно знаю какие именно чувства испытал Робинзон Крузо — будь он реальным персонажем — увидев на песке след чужой босой ноги. Тогда же я, чуть придя в себя, выпив остатки чая, чтобы убрать ком с горла, хрипло произнес саму собой появившуюся цитату из Робинзона:

— И вдруг, к великому своему изумлению и ужасу, увидел след голой человеческой ноги, ясно отпечатавшийся на песке! В страшной тревоге, не чувствуя земли под ногами, поспешил я домой, в свою крепость. Мысли путались у меня в голове. Через каждые два-три шага я оглядывался. Я боялся каждого куста, каждого дерева…

Я сумел справиться с эмоциями и остался в бомбоубежище. Но меня еще потрясывало некоторое время, что пошло только на пользу, позволив держать себя в напряжении. А еще появилось стойкое желание бросить все и прямо сейчас отправиться в гости к Апостолу Андрею — пить горячий чай, жевать жаркое из медвежатины, слушать рассказы и не забывать про турник…

Вспомнив об этом уже потускневшем мальчишеском желании, я усмехнулся и кивнул:

— Скоро… уже скоро…

Говоря эти слова, я не сводил взгляда с покрытых льдом каменных глыбы. Тут повсюду лежали почти невидимые из-за снега убранные к стенам кирпичи, куски бетона и мелкое каменное крошево. Это ввело меня в заблуждение — я решил, что тут была слабина и стена обрушилась во время землетрясения. Но стоило мне упереться в тупик там на площадке, и я сразу понял свой промах — где железная решетка? Она обрушиться никак не могла. Литая сварная конструкция… ее могло разорвать, могло жестоко согнуть, но исчезнуть она никуда не могла. Однако тут за якобы обрушившейся кирпичной стеной были лишь камни…

Изучив при свете фонаря каменную груду, я наконец увидел ожидаемое — вклиненные между камнями кирпичи и какие-то пластины, а также едва заметную свисающую веревку, что уходила под потолок и исчезала в широкой снежной прослойке у самого свода. находилось по центру левого основного коридора. В правом ничего такого не было — сплошная стена. А тут… тут заваленный проход с вполне проходимой щелью над неподъемными глыбами, что сейчас была забита снежной массой.

— Ну что ж — буднично произнес я, скидывая с плеч лямки нарт и вытаскивая из поясной петли ледоруб — Поглядим…

Если с основным выходом меня постигла неудача, то может резервный подарит шанс избежать карабканья по отвесным скалам в минус пятьдесят с лишним по цельсию?

***

Они бились до самого конца. Потратили каждую секунду с толком, стараясь вырваться из стремительно остывающей ловушки.

Я понял это на втором метре раскопок верхней части обвала. Мне не пришлось искать лазейку между камнями и спрессованными комами стылой земли — достаточно было следовать за несколькими обнаруженными веревками с узлами и цепями. Сначала я выгребал снег и лед, а затем наткнулся на вытянутые вперед руки трупа. Я невольно содрал снег с его потемневших рук и увидел содранные местами ногти, грубо намотанные и местами сползшие повязки с участков, где была содрана кожа. Этими руками спешно оттаскивали камни, гребли землю, выворачивали сломанную арматуру…

Потратив десяток минут на откапывание покойника, я убедился, что он не примерз к камню, после чего обвязал вытянутые руки веревкой, сполз вниз и потянул. Пришлось постараться, чтобы стронуть мертвое тело с места, но его положение облегчило задачу — тянуть прямое и скользкое вниз по склону не сложно. А вот наоборот… как там в поговорке? Любишь кататься — люби и саночки возить… Промерзлые «саночки» с шумом слетели с поврежденного мной снежного склона обвала и ударились головой о пол. Хоть я и понимал, что давным-давно погибшему плевать на все происходящее с его бренной плотью, меня все равно укололо чувство вины. Оттаскивая тело в сторону, отвязывая веревку и уходя прочь по коридору убежища я невольно размышлял о том, насколько по-разному мы относимся к тому, что случится с нашими бренными оболочками после нашей смерти. Не то чтобы меня занимала эта тема, но я несколько раз оказывался слушателем порой весьма оживленных, если не сказать ожесточенных дискуссий о том, как следует поступить с нашей мертвой плотью после смерти. И меня всегда удивляло насколько трепетно порой многие относятся к тому, что станет с их телом. Кто-то свободно завещает свое тело на научные исследования и ему плевать, что его плоть распотрошат, сожгут или просто оставят обнаженный труп гнить на куче мусора на следующие пару лет — как раз ради изучения процессов разложения. А кто-то оставляет завещание на пять страниц мелким текстом, где лишь пара строчек отводится финансовым делам и прощанию с родичами, а остальное касается лишь тщательно продуманного погребального ритуала, где предусмотрено все плоть до маникюра и парфюма…