Гувернантка с секретом - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Логинова cтр.№ 66

Степана Егоровича я искренне считала профессионалом в своем деле – ловле преступников, и с моей стороны невероятно самонадеянно было бы вмешиваться в его работу. Я и не вмешалась бы никогда, но сейчас видела: Полесов действительно не станет говорить. А час поздний, Кошкин, очевидно, запрет его на ночь в острог, и, в лучшем случае, Полесов заговорит лишь завтра, наутро, когда осознает, в какую передрягу попал. А это потерянное время.

Кроме того, я была уверена, что Степан Егорович ошибся в отношении Полесова и не тех признаний от него добивается.

Когда я услышала от Евгения, что в госпитале задержали именно Полесова, а не кого-то еще, я готова была признать уже, что следствие – это не моя стезя. Мы ждали там отца Кати – но, выходит, снова ошиблись. Кем ей приходится Полесов, что он сорвался вдруг навестить ее в столь поздний час? Логичнее всего предположить, что и правда любовником. А я три месяца находилась при них, три месяца – и ничего не замечала! Нет, дядюшка точно ошибся во мне…

Такие мысли терзали меня, пока мы ехали в госпиталь, однако сейчас, глядя на то, как допрашивает Кошкин Полесова, и как тот упирается, отрицая очевидное, я засомневалась в поспешных выходах. Ну что стоит Полесову признаться, что Катя его любовница? Ведь не отрицал он этого, относительно госпожи Желтковой?

С другой стороны, Катя была молода и хороша собой, а репутация Полесова… я отлично помнила, как вторгся он в мою спальню, едва я поступила в его дом. А Катя умудрилась продержаться в семье восемь лет – и едва ли благодаря своим педагогическим талантам.

Еще не вполне уверившись, что я права, но поняв, что есть лишь один способ проверить, я шире распахнула дверь в кабинет, чтобы войти. Ильицкий попытался остановить меня, придержав за руку, но я увернулась, бросившись к Полесову с такой решительностью, будто собиралась залепить ему пощечину:

– Она ваша дочь, да? Отвечайте! – пересилив себя, я заставила звучать свой голос столь громко, что сама слышала, как его эхо разносилось по пустым палатам госпиталя. Барышня из Смольного никогда не позволила бы себе говорить в подобных интонациях, как, впрочем, и просто приличная женщина, но я сейчас старалась забыть, что я барышня из Смольного. И удавалось мне это на удивление легко: – Двадцать три года назад в доме у ваших родителей служила горничная, Евдокия Карасёва, с которой, у вас была любовная связь! Вы знали, что у нее будет ребенок от вас?!

Полесов, который едва ли ожидал меня здесь увидеть, да еще и столь экспрессивно настроенную, глядел на меня ошеломленным взглядом и даже чуть сжался, когда я приблизилась.

– Не молчите, отвечайте! – снова выкрикнула я. – Знали или нет?!

– Да, да, знал! – подтвердил Полесов, отшатнувшись. – Но… поймите вы, мне было тогда семнадцать лет – я мальчишка был, я ничего не соображал!

– И вы просто позволили вашей матери выгнать ее на улицу? Беременную и без денег? Отвечайте, так все было?

– Ну а что я мог сделать?! – ища поддержки, Полесов перевел взгляд на Кошкина. – Нет, вы не думайте, – оправдывался он, – мне было очень жаль Евдокию… если бы я располагал хоть какими-то средствами, я бы не бросил их! Я до сих пор, если хотите знать, осуждаю матушку – это бесчеловечно, это недостойно! Если бы я мог хоть что-то сделать… но у меня ведь совершенно ничего не было за душой – поэтому мне и пришлось жениться на Елене!…

Сказав последнее, Полесов сам запнулся, отвел взгляд и смотрел теперь в угол кабинета. Дальнейшее он договаривал куда менее уверенно:

– Зато после, когда я стал располагать средствами, я посыл им деньги. Часто! А когда Евдокия умерла, я ведь первый, сам написал Катюше и взял ее к нам в дом…

– Няней для ваших законных детей.

– Ну да…

– И так и не сказали ей, кем вы ей приходитесь?

– Она не ребенок уже, – с сомнением повел плечом Полесов, – думаете, ей не все равно?

Собственно, что мне было нужно, я уже услышала и, резко развернувшись, вихрем вылетела из кабинета. Смотреть в глаза Ильицкому я опасалась, поскольку теперь мне было стыдно за свое неподобающее поведение.

Дверь за моей спиной закрылась, и я услышала, как подошел Кошкин:

– Лихо вы, Лидия Гавриловна… – он почему-то усмехнулся, – не ожидал, право.

Я ему не ответила, а вместо этого четко, стараясь отринуть эмоции, выложила свои соображения:

– Сорокин – человек, который использовал Катю и который хотел ее убить, чтобы она его не выдала – он не отец ей, – ровным голосом сказала я. – Она лишь думала, что он ей отец. Вероятно, он узнал историю Кати и внушил ей это, чтобы она ему помогала. Но этот человек, разумеется, не Полесов.

Впрочем, Кошкин и сам уже это понял, потому как не поверить в искренность Георгия Павловича в этот раз было сложно. Поэтому он лишь кивнул согласно. Но все же сказал:

– Полесова нельзя теперь просто так отпустить… он знает, что вы помогаете полиции, и выдаст вас – вольно или невольно. И нужно еще прояснить, почему он пришел с револьвером.

На этот раз кивнула я, и Кошкин снова скрылся за дверью.

Мы с Ильицким остались наедине в безлюдном темном коридоре. Я отворачивала лицо, и все внутри меня было сейчас натянуто, словно струна – руки все еще дрожали, и больше всего мне хотелось что-нибудь разбить. Я и ушла так резко из кабинета, чтобы не разбить это «что-нибудь» о голову Полесова.

И я была очень благодарная Евгению, что он не стал ни спрашивать у меня что-либо, ни ругать, ни отпускать остроты – лишь без слов обнял меня и прижал к себе, словно убаюкивая. Мне так хорошо и тепло стало в его объятиях, что даже глаза мои увлажнились.

– Женя, – всхлипнув, попросила я, – пообещай мне, что никогда больше не позволишь мне ввязаться ни во что подобное. Я не хочу быть такой… какой была только что.

– Это намек, чтобы я прямо сейчас повез тебя на вокзал? – спросил он вполне серьезно.

– Нет, потом, – поспешила объяснить я, вытирая набежавшие все-таки слезы, – Сорокина нужно найти, но после – никогда.

Я вовсе не шутила, но Ильицкий отчего-то хмыкнул, отнял мое лицо от своего плеча и сказал снисходительно:

– Ну-ну. Зарекалась баба в девках ходить.

Я ответила ему хмурым взглядом потому что, хоть и не совсем поняла эту русскую поговорку, догадалась все же, что она не вполне приличная. И высвободившись из его объятий окончательно, решила вспомнить, что я все-таки барышня из Смольного:

– Я… не понимаю ваших излишне вольных шуток, Евгений Иванович, избавьте меня от них впредь, очень вас прошу!

***

Результат дальнейшего допроса я знала со слов Степана Егоровича. Что касается револьвера, то Полесов утверждал, что теперь всегда носит его с собой, опасаясь за свою жизнь. Я нашла сей довод вполне убедительным: сначала убийство Балдинского, потом нападение на карету и ранение Кати – многие бы решили держать оружие поближе…