Гувернантка с секретом - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Логинова cтр.№ 38

Я же все это время искусственно улыбалась и рассматривала новоиспеченного жениха. Речь Полесова едва ли пришлась ему по душе: улыбка Алекса была фальшивой, а отведенный в сторону взгляд беспокойным.

После мужа сказала несколько поздравительных слов Елена Сергеевна и под конец даже всплакнула, растрогавшись. Граф же, и не взглянув на внука, сухо пробормотал, что он все уже сказал Алексу по поводу этой свадьбы. Своего недовольства Курбатов-старший скрыть и не пытался.

Мари тоже сказала что-то вежливо-заученное – на этом бы ей и замолчать, но, уже сев на свое место, она громко вздохнула и с мрачноватой улыбкой продолжила:

– Да, Алекс… вот уж не думала, что вы когда-нибудь женитесь. Но знаете, чем дальше, тем более я уверена, что m-lle Волошина отличная пара для вас. Да-да, она будто для вас и создана! Конечно, не дай Бог кому-нибудь в восемнадцать лет иметь такое кислое выражение лица, как у нее, и тем более заразиться ее умением вовсе не понимать шуток. Но вам, Алекс, безусловно, лучшей пары и не сыскать.

– Это почему же? – наклоняясь к столу, чтобы через Ильицкого, сидящего меж ними, увидеть Мари, вопросил Алекс. – По-вашему, у меня тоже кислое лицо, и я не понимаю шуток?

– Напротив! У вас этих шуток даже слишком много. Иногда, признаться, это раздражает. Не поймите меня превратно: я всего лишь хотела сказать, что m-lle Волошина повлияет на вас в лучшую сторону – сделает солиднее и респектабельнее. И, безусловно, она как раз та девушка, с которой не стыдно появиться в Свете.

Она откинулась на спинку стула, снова прячась за Ильицким, и усмехнулась еще мрачнее:

– Глядя на вас, Алекс, я решила, что когда стану выходить замуж, то последую вашему примеру – выберу человека серьезного и основательного. Военного или, допустим, преподавателя, который тоже влиял бы на меня положительно… Салфеточку, monsieur Ильицкий? – спросила она у Евгения, который вслед за предыдущей ее фразой вдруг поперхнулся и закашлялся.

– Благодарю, Мария Георгиевна… – он, справившись с кашлем, принял салфетку, но все еще сидел, полуобернувшись к Мари и, тщательно подбирая слова, заговорил: – Боюсь, только вы неверно понимаете некоторые вещи. Относительно замужества. Жениться для того лишь, чтобы «стать лучше», как вы выразились, или, тем более, чтобы кому-то что-то доказать – это… как бы вам объяснить… ахинея, вздор и чушь. Женитьба это вообще достаточно сомнительный для здравомыслящего человека поступок, и уж если идти на это, то причина должна быть действительно веской.

Мне стало до смерти любопытно, что это за причина, по его мнению. А Мари фыркнула и почему-то предположила:

– Только не говорите, что этой причиной должна быть любовь. Это самая нелепая причина для женитьбы. Если мы не герои сказки про Золушку, разумеется.

Сказав это, она залпом осушила бокал – с таким видом, будто там было настоящее вино, а не ягодный морс, и, будто сама она была тридцатилетней пресытившейся жизнью дамой полусвета. А потом продолжила несколько раздраженно:

– Среди знакомых моих родителей тех, кто женат по любви, нет вовсе… ах, и даже не спорьте со мной, маменька! – отмахнулась она от Полесовой, когда та попыталась возразить. – И пусть их жизнь похожа на протухшее болото, в котором всегда все спокойно, выглядят они вполне довольными.

Закончив эмоциональную тираду, она снова осушила бокал, который едва успел наполнить для нее Ильицкий. Он, поставив графин на место, лишь негромко заметил:

– Жизнь не обязательно должна быть похожей на протухшее болото.

Отчего-то я была уверена, что Мари с ее характером это не грозит точно. За столом, впрочем, снова повисло молчание – кажется, думали над словами Ильицкого. Но ненадолго: вскоре тишину нарушил наш жених:

– Monsieur Ильицкий, а вы действительно считаете, что любовь это единственная стоящая причина для женитьбы? – спросил он, не скрывая усмешки. – Да вы романтик! Кто бы мог подумать…

Ухмыляясь, он откинулся на стуле, кажется, чтобы увидеть реакцию Мари, но та не ответила, осушая уже третий бокал. Зато, тоже откидываясь на стуле, с ним заговорил Ильицкий – с достаточно благодушной улыбкой, несмотря на явную насмешку Алекса:

– Я, должно быть, шокирую вас, monsieur Курбатов, но я в юности даже стихи писал. Не про любовь, не бойтесь – про декабристов. Только не подумайте, ради Бога, что я сочувствовал декабристам: это были, скорее, пасквили. Хотя моя маменька, прочтя, сказала, что я талантливей, чем Пушкин. Мне стало жаль Пушкина, и с тех пор я бросил свои сочинительства.

Преподнесено это было, как шутка, так что обстановка несколько разрядилась. Но, пока все еще улыбались, Ильицкий вдруг продолжил – громко и во всеуслышание:

– Называйте эту причину как хотите, господа, но, по моему мнению, жениться стоит лишь в том случае, если понимаешь однажды, что тебе не только месяца не хватит наиграться с очередным увлечением, но и жизни для этого будет мало.

Видимо, в этот момент поперхнуться нужно было мне. Но я, не в силах выдохнуть даже, глядела на Евгения с таким обожанием, что, если бы кто взглянул сейчас мне в лицо – не догадаться о моих чувствах он бы не смог. Спохватившись в какой-то момент, я отвела взгляд, уткнулась в тарелку и принялась есть горячее с таким интересом, будто меня неделю не кормили. Что было в тарелке – совершенно не помню.

Я не злилась больше на Ильицкого – ну, право, как я могла, после его сегодняшних слов? Пусть некоторые сочли бы меня бесхребетной и склонной менять решение по пять раз на день, но, стоило мне встретиться взглядом с его черно-шоколадными глазами, всякий раз я таяла, мне тотчас хотелось улыбнуться, и я ясно понимала, что люблю в этом мужчине решительно все. Люблю его отвратительные усмешки, его надменные остроты, его чувство юмора, от которого у людей обычно мороз по коже… и простить готова ему, кажется, все на свете.

После ужина я лишь на минуту задержалась в нашей с Мари спальне, чтобы привести себя в порядок и накинуть на плечи шаль, а потом короткими перебежками, и правда как настоящая шпионка, выбралась во двор и разыскала конюшню. Я уже знала, что помимо лошадей там поселили и спаниеля, а за ужином Ильицкий обмолвился, что прогуляется с ним перед сном – в момент, когда он вернется с прогулки, я и рассчитывала его застать.

Ждать, однако, пришлось долго – я успела пригреться и задремать на каком-то ящике, привалившись спиной к огромной насыпи из сена. Проснулась оттого, что услышала лай неугомонной собаки. Опасаясь, что за Ильицким может кто-нибудь увязаться, я поднялась со своего ящика и живо укрылась за стогом.

– Будешь спать здесь, чудовище.

Я вздрогнула, не сразу поняв, что он сказал это спаниелю. Не удержавшись, я выглянула из своего укрытия, чтобы полюбоваться Ильицким, пока он меня не видит: он стоял спиной, сняв сюртук, видимо, потому, что здесь было тепло, и устраивал собаке подстилку из соломы. Все-таки до чего хорошо он был сложен, и как ему идет эта стрижка, и как красиво белая сорочка оттеняет смуглую кожу…