Белый волк - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Геммел cтр.№ 18

— Я зашью тебе рану, — предложил Скилганнон.

— Нет, сын мой. Не трогай меня. Ненависть и гнев, исходящие от тебя, жгут мою душу. Брейган и Наслин отведут меня в келью и позаботятся обо мне, а ты приходи после. У меня кое-что есть для тебя.

Брейган с Наслином подняли старика на ноги. Кетелин, глядя на трупы, покачал головой, и Скилганнон увидел слезы у него на глазах.

Двое монахов повели настоятеля через двор. Скилганнон вытер о рясу липкие от крови руки и сел на каменную скамью под сводом ворот. Лежащая ничком Марджа зашевелилась, приподнялась, увидела тело мужа и разрыдалась. Горе ее, хоть и подлинное, не трогало Скилганнона. Она из тех, кто никогда не задумывается о последствиях. Желала видеть, как выпустят кишки, вот и полюбуйся.

Еще четверо душ отправились по долгой темной дороге.

Ярость, подавляемая в течение двух лет, разрядилась за несколько мгновений. Он провалил роль брата Лантерна, которую так старался сыграть хорошо. В памяти возникло лицо отца, такое, каким он всегда его видел — в обрамлении бронзового шлема с белым, сверкающим на солнце плюмажем.

«Мы такие, какие мы есть, сынок».

Скилганнон никогда не забывал этих слов. На отце, Декадо, не было боевых доспехов, когда он произнес их. Он приехал на одну из редких побывок домой, чтобы залечить рану в верхней части бедра и сломанное запястье. Скилганнона как раз в это время с позором выгнали из школы, где он избил двух мальчиков до бесчувствия.

— Это кровь нашего рода говорит в тебе, Олек. Воинская кровь. Люди — они, как собаки. Есть маленькие, пушистые комнатные собачки, есть поджарые и длинноногие, которых выпускают на бега, и есть волки. Это особая порода. Они сильны, у них крепкие челюсти, и в ярости они страшны. Мы такие, какие мы есть, сынок. Мы волки, и пусть всякая мелочь, виляющая хвостами, остерегается нас.

Два месяца спустя отец погиб.

Зажатый между двумя отрядами пантийской пехоты, Декадо предпринял последний рывок вниз по склону. Немногочисленные выжившие говорили о его невероятном мужестве. Еще немного, и он пробился бы к пантийскому царю. Армия, прибыв на поле боя, нашла все тела насажанными на колья — все, кроме одного. Декаде по-прежнему сидел на своем привязанном поблизости коне. Подоспевшие на подмогу солдаты подумали сначала, что он жив. Лишь потом они разглядели, что он примотан веревками к седлу и к палке, поддерживающей его спину. Мечи висели в ножнах у него на поясе, на пальцах остались перстни. В сжатом кулаке обнаружили золотую монету с пантийским гербом.

Солдат-кавалерист привез эту монету Скилганнону.

— Плата паромщику, — объяснил он мальчику. — Пантиане позаботились о том, чтобы он переправился через Темную Реку.

— Как же он переправится, если вы забрали монету? — ужаснулся Скилганнон.

— Не беспокойся. Я вложил ему в руку другую, нашу. Она тоже золотая, и паромщик ее примет. А эту я решил отвезти тебе. Пантиане почтили его — пусть у тебя сохранится память об этом.

Мы такие, какие мы есть, сынок. Мы волки.

Скилганнон Проклятый таков, каков он есть, и будет таким всегда.

Позади послышались негромкие звуки — это возвращались домой беглые монахи. Из всей братии только Кетелин, пожалуй, искренне верил во всеисцеляющую силу любви. А остальные? Наслин ищет искупления, Брейган безопасности. Анагер и прочие беглецы скорее всего выбрали монашество как одно из ремесел, наподобие сапожного или портняжного.

Скилганнон не находил в себе ненависти к Рассиву Каликану и капитану Сергису. Эти по крайней мере знают, ради чего действуют.

Стоя рядом с Кетелином, он почти убедил себя, что не окажет сопротивления. «Мир без меня хуже не станет», — говорил он себе. Но когда негодяй-булочник пырнул Кетелина ножом, в нем что-то хрустнуло, и зло вырвалось на волю.

Тихо подошедший брат Анагер увидел тела у ворот и сделал знак Хранящего Рога.

— Что здесь произошло, брат? — спросил он шепотом.

— Я тебе не брат, — ответил Скилганнон.

Он ушел в свою келью и вытащил из-под кровати узкий сундучок. Оттуда он достал полотняную, отделанную шелком рубашку без воротника и рукавов. За рубашкой последовали тугие кожаные штаны и широкий пояс. Скилганнон скинул замаранную кровью рясу и надел на себя вещи из сундука. Высокие, до колен, сапоги показались ему тесными после двух лет, которые он проходил в сандалиях. Его наряд завершила безрукавка из промасленной замши. Плечи украшала длинная кожаная бахрома с оправленными в серебро концами. От долгого небрежения наконечники почернели, как и кольца, вделанные в его сапоги от колена до щиколотки, по пять с каждой стороны. Скилганнон вышел из кельи, ни разу не оглянувшись. Брейган поджидал его во дворе.

— Рана большая, но Наслин зашил ее. Думаю, все будет хорошо.

— Я рад.

— Ты нас покидаешь?

— Мне нельзя здесь оставаться, Брейган. Они знают, кто я, не говоря уже о четырех трупах. Скоро сюда явятся охотники, искатели наживы.

— Ты правда тот, Проклятый?

— Да.

— В это трудно поверить. То, что о тебе рассказывают, должно быть, вымысел.

— Нет, не вымысел. Все, что ты слышал, правда.

Скилганнон оставил Брейгана и поднялся к настоятелю.

Тот лежал в постели. Наслин, сидевший с ним, при появлении Скилганнона встал и тихо вышел.

— Я сожалею, святой отец, — сказал он, глядя на серое лицо старика.

— Я тоже, Скилганнон. Я думал, что свеча, увиденная мною во сне, означает любовь, но это было пламя войны. Теперь все, чего мы пытались добиться здесь, запятнано. Мы, монахи, убивали ради спасения собственной жизни.

— Ты предпочел бы умереть там, у ворот?

— Да, Скилганнон. Предпочел бы. Священник Кетелин предпочел бы — но слабый человек благодарен за еще несколько дней, месяцев или лет жизни, подаренных ему. Подойди вон к тому шкафу и достань снизу узел, завязанный в старое одеяло.

Взяв узел в руки, Скилганнон сразу понял, что в нем лежит, и сердце у него бешено забилось.

— Развяжи, — велел Кетелин.

— Я не хочу их брать.

— Тогда унеси их отсюда и избавься от них. Я ощутил исходящее от них зло, как только ты отдал их мне. Я надеялся, что ты сможешь освободиться от их темной власти. При виде твоих страданий я гордился тобой, гордился силой, которую ты проявлял. Ты предложил мне продать или выбросить их, но я не мог. Это было бы все равно что выпустить в мир чуму. Они твои, Скилганнон. Возьми их и унеси прочь отсюда.

Скилганнон, положив узел на стол, развязал его. Солнечный свет из окна упал на костяные рукояти Мечей Дня и Ночи, на общие, сверкающие черной полировкой ножны. Надев на себя перевязь с серебряной каймой, Скилганнон повесил ножны за спину. В узле, кроме них, лежал туго набитый черный кошелек. Скилганнон взвесил его на руке.