— Спокойно, Энсон, — сказал вожак. — Ты возбужден, и это мешает тебе.
— Извини, Тхард. Можно я попробую еще?
— Конечно.
Рука Нездешнего снова взялась за нож и на сей раз вырвала его из ноги.
— Отлично, — проговорил Тхард. — Теперь попробуй что-нибудь потруднее. Вели ему медленно выколоть себе глаз.
— О боги, нет! — прошептал Нездешний. Но рука с ножом уже поднималась, нацелившись окровавленным острием ему в лицо.
— Ах вы поганые ублюдки! — взревел Дурмаст, и Тхард увидел на тропе бородатого великана с топором в руках. Энсон тоже обернулся, и чары, овладевшие Нездешним, пропали. Он посмотрел на нож, остановившийся в нескольких дюймах от глаза. Гнев вспыхнул в нем, пересиливая боль.
— Энсон! — тихо позвал он. Рыцарь повернулся к нему, и Нездешний вогнал нож в прорезь забрала по самую рукоять.
Тхард ударил его кулаком по голове. Нездешний повалился рядом с мертвым Энсоном. Тогда предводитель встал и спросил Дурмаста:
— Зачем ты здесь?
— Я пришел за ним.
— Чего ради? Он наш. Если тебя награда беспокоит, мы позаботимся о том, чтобы ты ее получил.
— Не нужна мне награда. Мне нужен он... живой.
— Что это с тобой, Дурмаст? Столь выспренние слова тебе как-то не к лицу.
— Не тебе судить, что мне к лицу, а что нет, ты, куча дерьма. Отойди от него!
— А если не отойду, то что?
— То ты умрешь.
— Ты полагаешь, что способен убить восьмерых рыцарей Братства? Да ты, приятель, не в своем уме.
— Посмотрим, — шагнул вперед Дурмаст. Тхард двинулся ему навстречу. Остальные семеро стали полукругом с мечами наголо.
— Замри! — крикнул вдруг Тхард, и Дурмаст застыл на месте.
Тхард, зловеще рассмеявшись, медленно обнажил меч.
— Эх ты, дубина! Уж кому-кому, а тебе роль героя идет как корове седло. Ты точно ребенок, задирающий взрослых, — и тебя, как всякого скверного мальчишку, следует наказать. Я долго буду наслаждаться твоими криками.
— Да что ты говоришь? — сказал Дурмаст, и его топор разрубил Тхарда от плеча до бедра. — Кто-нибудь еще желает высказаться? Нет? Ну, тогда начнем убивать друг дружку!
С жутким воплем он кинулся на рыцарей, описав топором сверкающую дугу. Они попятились. Один упал на месте с расколотым черепом.
Нездешний приподнялся на колени, но встать не смог. Он ждал, держа нож наготове, и молился, чтобы рука не изменила ему.
Чей-то меч вонзился Дурмасту в спину — гигант дернулся, вырвал клинок из руки врага и обратным взмахом топора рассек ему шею. Другой рыцарь пронзил Дурмасту грудь — и тут же умер от чудовищного удара кулаком. Оставшиеся сгрудились вокруг великана, кромсая мечами его большое тело, но топор косил их по-прежнему. Наконец рыцарей осталось только двое, да и те пятились от израненного Дурмаста.
Нездешний обтер пальцы, скользкие от пота и крови, и метнул свой нож. Клинок вошел левому воину под шлем, прямо в яремную жилу. Из раны хлынула кровь, и рыцарь зажал рукой горло, тщетно стараясь сдержать багровый поток.
Дурмаст бросился на последнего, но враг, пригнувшись, вонзил меч в живот гиганта. Отшвырнув топор, Дурмаст сгреб противника за горло и свернул ему шею — а сам рухнул на колени.
Нездешний по камням подполз к великану, сжимающему обеими руками торчащую из живота рукоять меча.
— Дурмаст?
Гигант растянулся на земле, улыбаясь окровавленными губами.
— Почему? — прошептал он.
— О чем ты, дружище?
— Почему избранником стал я?
Нездешний крепко сжал его руку. Дурмаст истекал кровью. Он тихо выругался и снова улыбнулся.
— Красивая ночь.
— Да.
— Вот уж, поди, удивился тот ублюдок, когда я разрубил его пополам.
— Как же ты это сумел?
— Будь я проклят, если знаю! — Дурмаст поморщился, и голова его запрокинулась назад.
— Дурмаст!
— Я здесь... пока еще здесь. Боги, какая боль! Думаешь, он потому оказался бессилен против меня, что я — избранник?
— Не знаю, может быть.
— Вот бы здорово было.
— Зачем ты вернулся?
Дурмаст хмыкнул, но тут же закашлялся, и изо рта его потекла кровь. Он поперхнулся и сплюнул.
— Хотел убить тебя, чтобы получить награду.
— Я тебе не верю.
— Я и сам себе не всегда верю. Некоторое время оба лежали молча.
— Засчитают мне это как доброе дело? — тихо, почти шепотом, спросил Дурмаст.
— Думаю, что да, — улыбнулся Нездешний.
— Не говори никому об этом. — Дурмаст закатил глаза, и с его губ сорвался хрип.
Посторонний звук привлек внимание Нездешнего.
Из пещеры вылезло около десятка уродов — то ли людей, то ли зверей. С восторженным клекотом они накинулись на трупы и поволокли их в глубину горы.
— Я никому не скажу, — шепнул Нездешний мертвому Дурмасту. И чудища нависли над ним.
Глава 24
Геллан и Йонат с сотней воинов ждали под стеной, прислушиваясь к звукам идущего наверху боя. Все они были одеты в черные доспехи вагрийских Псов Хаоса и в синие плащи. Геллан водрузил на голову офицерский шлем с белым конским плюмажем.
Было около полуночи, и атака понемногу захлебывалась. Геллан, проглотив слюну, застегнул ремешок шлема.
— И все-таки это безумие, — шепотом сказал Йонат.
— Сейчас я, пожалуй, склонен с тобой согласиться.
— Мы оба это знаем и все же лезем на рожон. Если кто-то вдруг вздумает послушаться моего совета, меня тут же удар хватит!
Сверху сбежал по ступеням солдат с окровавленным мечом.
— Они уходят. Приготовьтесь! — Он присел на лестнице, глядя вверх, и крикнул: — Пошли!
Геллан махнул рукой, и сотня последовала за ним на стену. Лестницы и веревки оставались еще на местах. Геллан посмотрел вниз. По лестнице, у которой он оказался, слезали трое вагрийцев. Он перекинул ногу через парапет и стал спускаться. Его солдаты позади размахивали мечами, притворяясь, будто продолжают сражение. Геллан находил это представление неубедительным. Он быстро слез на землю, подождал своих — и они двинулись к вагрийскому лагерю.
К ним примкнуло несколько вражеских солдат, но в разговоры никто не вступал. После очередного бесплодного дня вагрийцы устали до крайности и пали духом.
Геллан покосился на Йоната. Тот был напряжен, но спокоен — предстоящее дело, как всегда, заставило его забыть привычную раздражительность и сосредоточиться на главном.