Вечный ястреб - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Геммел cтр.№ 6

— Игры? Какие такие игры?

— Состязания. Стрельба из лука, сражение на мечах, бег, прыжки, вольная борьба. Все кланы участвуют в них. Игры начинаются в Летнюю Ночь, длятся две недели и завершаются Праздником Ворла. В этом году ты увидишь их и никогда уже не забудешь.

— И призы есть?

— Победить на Играх — большая честь, она-то и есть главный приз. — Старик весело прищурил голубые глаза. — Ну, и мешочек с золотом тоже. В прошлом году Касваллон получил золото за стрельбу. Столь меткого лучника эти горы еще не видывали.

— Расскажи мне о нем.

— Касваллон, — засмеялся старик. — Все дети просят рассказать им о Касваллоне. Будь Касваллон ласточкой, он не улетел бы в теплые края и остался бы посмотреть, что такое северная зима. Кто из людей способен хоть что-то о нем рассказать?

— Он воин?

— Разумеется, как и большинство наших мужчин. Он неплохо владеет мечом и ножом, но есть другие, которые умеют это лучше. Он превосходный охотник и хороший проводник.

— Ты любишь его?

— Люблю ли? Да, хотя он меня бесит. Не знаю, как его терпит жена, но Мэг сама не из тихих. — Оракул налил в две чаши воды и дал одну Гаэлену. — Вот тебе, к слову сказать, одна история о молодом Касваллоне. Три года назад, на Играх, он влюбился в паллидскую девушку, дочь их лорда-ловчего Маггрига. Этот Маггриг могучий воин. Нрав у него вспыльчивый, и Фарленов он ненавидит пуще всего на свете. При одном только упоминании нашего клана у него вскипает кровь и темнеет лицо. Представь же себе ярость этого человека, когда Касваллон посватался к его дочери. Люди, бывшие рядом, клянутся, что у Маггрига жилы на висках едва не полопались, сама же Мэг одарила искателя презрительным взглядом и прогнала прочь. Касваллон молча стерпел оскорбления, которыми осыпали его Паллиды, поклонился и ушел, а час спустя выиграл состязание лучников. Многие думали, что тем дело и кончится. — Оракул распрямил спину, добавил в очаг дров и подлил себе воды.

— Что же было дальше? — нетерпеливо спросил его Гаэлен.

— Дальше? А, да. Извини, мой мальчик, я порой забываю, о чем шла речь. Так вот. Многие из Фарленов сочли его поступок веселой шуткой. Мэг было почти двадцать лет, и она слыла старой девой, равнодушной к мужчинам.

Два месяца спустя, ночью, Касваллон пробрался мимо паллидских дозоров в деревню Маггрига и влез по стене дома в горницу Мэг. Перед самым рассветом он разбудил девушку, заглушил ее крик поцелуем и ушел в лес. Пятьдесят резвейших паллидских бегунов устремились за ним в погоню, но он обогнал их всех и вернулся домой без единой царапины.

Гневу Маггрига не было предела, ибо молодой Фарлен оставил у него в доме рваные штаны, поношенную рубашку и заготовки новых башмаков, выкроенные из кожи. Все горные селения смеялись над этим, а Маггриг исходил злобой. Надо тебе знать, Гаэлен, что старую одежду оставляют жене для починки, а кожу — для шитья башмаков. Притом Касваллон провел ночь в ее спальне, и это значило, что никто другой уже не возьмет ее в жены.

Маггриг поклялся, что Касваллон поплатится головой. Паллидские охотники караулили Касваллона целыми днями, но еще через три месяца настала зима, и горы сделались непроходимыми. И вот, когда старшины клана праздновали самую длинную ночь в году, дверь их общинного дома распахнулась, и вошел Касваллон — весь в снегу, с сосульками на бороде.

Медленно пройдя между столами, он остановился перед Маггригом с дочерью, улыбнулся и спросил: «Что, женщина, починила мои штаны и рубаху?»

«Починила, — отвечала она. — А ты где пропадал столько времени?»

«Дом наш строил, где же еще».

Много бы я дал, Гаэлен, чтобы увидеть в ту ночь лицо Маггрига. Свадьба состоялась на следующее утро, и почти всю зиму молодые прожили у Паллидов. Касваллон и думать не мог увести с собой Мэг в эту пору: восточный склон Хай-Друина, по которому он поднялся, и летом труден, а зимой грозит гибелью. Ну что, теперь Касваллон из Фарлена стал понятнее для тебя?

— Нет, — признался мальчик.

— Оно и неудивительно, — снова засмеялся старик. — Помни, однако, эту историю — с годами она поможет тебе понять. Теперь снимай рубаху, я посмотрю твою рану.

Оракул осторожно срезал бинты и ощупал длинными пальцами швы, покрытые запекшейся кровью. Гаэлен скрипел зубами, но не стонал. Громадный синевато-желтый кровоподтек охватывал все его бедро вплоть до ребер и поясницы. Рана уже затянулась, но по краям проступал гной.

— Об этом не беспокойся, — сказал Оракул. — Твое тело изгоняет из себя дурную материю, ничего больше. К середине лета побежишь на Играх с другими мальчишками.

— Но рана, по-моему, стала шире, чем раньше. Мне она запомнилась как круглая дырка.

— Такой она и была, с обеих сторон. Но круглые раны, видишь ли, заживают плохо. В середке у них всегда остается глазок, который никак не желает затягиваться. Поэтому я их надрезал. Поверь мне, мальчик, я знаю толк в ранах. Сам немало натерпелся от них. С твоими все обстоит хорошо.

— А глаз? — Гаэлен потрогал повязку.

— Скоро и это узнаем.

Мэг уложила ребенка в колыбель, укрыла белым шерстяным одеяльцем. Провела пальцами по темному пушку на его головке, шепотом прочитала молитву, охраняющую младенческий сон. Красивый у них малыш: глаза зеленые, как у отца, на щеках ямочки, как у матери. Завтра в гости ожидался дед, и Мэг втайне радовалась тому, что мальчику и от Маггрига кое-что досталось: круглая голова, широкие скулы. Неистовому лорду-ловчему это будет приятно. Мэг знала, что под суровым обличьем вождя и воина скрывается добрый, обожающий детей человек.

Дети в отличие от взрослых нисколько его не боялись. Они карабкались на него, радостно визжали, слыша его леденящие кровь угрозы, и таскали за рыжую бороду. Маггриг всегда мечтал о сыне, но ни разу не заставил дочь почувствовать себя виноватой и не попрекнул жену за то, что она сумела родить ему одну только Мэг.

Мэг любила его.

Услышав на дворе стук топора, она выглянула в северное окошко. Касваллон, голый до пояса, заготавливал дрова на зиму. Если посвящать этому один час ежедневно, к осени у дома вырастет поленница шириной в три шага, длиной в тридцать, высотой с рослого мужчину. Дрова нужны не только для топки очага: они защищают северную стену от ветра всю долгую зиму.

Касваллон завязал волосы на затылке, мускулы у него так и играли. Мэг с усмешкой облокотилась на подоконник. Не может, чтоб не покрасоваться — даже дрова и те рубит, как напоказ. Топор у него, идя вниз, каждый раз делает полный оборот, глаз не отведешь от такого зрелища. Таков Касваллон во всем, и делает он это не для кого-то, а для себя. Спасаясь от скуки, он вносит размах и красоту в самые будничные дела.

— Жаль, что на Играх за это призов не дают, — заметила Мэг, когда топор развалил последнюю на сегодня плашку.

— Вот, значит, почему мой завтрак опаздывает, — ухмыльнулся в ответ ее муж. — Глазеешь, никак налюбоваться не можешь. Печален был тот день, женщина, когда ты своими чарами отняла меня у фарленских невест.