— Да, — сказал он. — Это очень важно. Разведай все, что они делают, какая у них дисциплина, ну, словом, все.
Мадден кивнул.
— А кто будет обрабатывать мое поле?
— Я пригляжу, чтобы все было сделано.
— А моя семья?
Гриффин понял недоговоренный вопрос.
— Как моя собственная, Джейкоб. Я позабочусь о них.
— Ну, ладно.
— Еще одно. Сколько стволов мы забрали?
Мадден прикинул.
— Тридцать три ружья, двадцать семь… нет, двадцать восемь пистолетов.
— Мне надо знать, сколько у нас к ним патронов. Но это подождет до завтра.
— Не больше чем двадцать патронов на ствол.
— Да, не больше. Будь осторожен, Джейкоб.
— В этом можешь не сомневаться. Я теперь же и отправлюсь.
— Молодчина! — Гриффин встал и вышел из хижины. Луну затянули облака, и он споткнулся о бревно укрытия, больно ушибив голень. Миновал несуразную хижину Этана Пикока. Коротышка‑книжник вел бурный спор с Аароном Фелпсом. Гриффин ухмыльнулся: некоторые вещи не меняются даже среди самых гибельных опасностей.
Войдя в свою хижину, он увидел, что Донна все еще сидит у очага, пустыми глазами глядя на огонь.
— Тебе надо бы поспать, — сказал он, но она не услышала. — Донна? — он опустился рядом с ней на колени. Глаза у нее были широко раскрыты, зрачки казались огромными, хотя в них и отражался яркий огонь. Он потрогал ее за плечо, но она не шевельнулась. Не зная, как поступить, он остался на месте, нежно ее поддерживая. Через некоторое время она вздохнула, и голова ее склонилась. Он подхватил ее на руки и усадил в кресло. Она замигала, и ее взгляд стал осмысленным.
— А, это ты, Кон! — сказала она сонно.
— Тебе снились сны?
— Я… я не знаю. Так странно!
— Расскажи!
— Пить хочу, — сказала она, откинула голову на спинку и закрыла глаза.
Он налил воды в кружку, и несколько секунд она ее прихлебывала.
— С тех самых пор, как мы добрались сюда, — сказала она, — мне снились необыкновенные, странные сны. С каждым проходившим днем они становились все яснее, и теперь я уже не знаю, сны ли это. Я как бы вхожу в них.
— Так расскажи мне, — повторил он.
Она выпрямилась и допила кружку.
— Ну, сегодня я видела Йона Шэнноу на горном склоне. Он сидел рядом с исчадием. Они разговаривали, но слова были неясным бормотанием. Потом я увидела, как Йон вытаскивает пистолет… и вдруг — медведь. Но тут я словно скатилась со склона в какое‑то каменное здание. Там было много исчадий, а на середине стоял мужчина, высокий и красивый. Он увидел меня, из него повалил дым, он превратился в чудовище и погнался за мной. Меня охватил ужас, но тут кто‑то подошел ко мне и сказал, чтобы я не боялась. Он был очень невысокий — тот самый, которого я видела с Йоном в селении, когда он был ранен. Его зовут Каритас. Древнее имя, которое некогда означало Любовь, сказал он мне, а дымное чудовище не могло нас найти. И я перенеслась куда‑то еще и увидела огромный золотой корабль, но моря нигде не было. Корабль стоял на вершине горы, а Каритас засмеялся и сказал, что это Ковчег. Тут все мои сны перепутались, и я увидела, как тысячи исчадий скачут к Ривердейлу, а Эш Берри пригвожден к дереву. Ужасно!
— Ты рассказала все? — спросил Гриффин.
— Почти. Я увидела, как Джейкоб ползет через кусты вблизи от каких‑то шатров, но тут же я оказалась внутри шатра, и там кружком сидели шесть мужчин. Они знали, что Джейкоб приближается, и ждали его.
— Это не мог быть Джейкоб, он еще только сейчас собирается на разведку.
— Тогда останови его, Кон. Эти — не такие, как другие исчадия. Они — зло, одно зло.
Гриффин выбежал за дверь, бросился через расчистку, но в окнах хижины Маддена было темно. Гриффин побежал к загону позади нее. Лошади Маддена там не оказалось.
Он почувствовал, как его охватывает паника и свирепо подавил ее.
Потом вернулся к Донне и взял ее руки в свои.
— Ты говорила, что можешь видеть тех, кто тебе близок, где бы они ни находились. Ты можешь увидеть Джейкоба?
Она закрыла глаза.
Ее мысли затуманились, и перед ней возникло лицо Йона Шэнноу.
Он ехал на серо‑стальном мерине по горной тропе, которая вела вниз, в глубокую долину, усеянную озерами. У берегов озер плескались тысячи птиц, их стаи кружились в небе. Позади Шэнноу ехал исчадие с черной, расчесанной натрое бородой, а за ним темноволосый мальчик лет пятнадцати.
Донна уже собралась вернуться, когда ей душу ожег ледяной ужас. Она взмыла высоко над деревьями и увидела ИХ менее, чем в четверти мили позади Шэнноу — тридцать всадников на высоких конях. На них были черные плащи и шлемы, скрывавшие лица, и они быстро сокращали расстояние. Небо потемнело, и Донна увидела, что ее обволакивает туча, которая сгустилась, затвердела в два кожистых крыла, и они сомкнулись над ней.
Она закричала, попыталась вырваться, но тихий, почти ласковый голос прошептал ей на ухо:
«Ты моя, Донна Тейбард, и станешь совсем моей, когда я пожелаю».
Крылья развернулись, она упорхнула, как испуганный воробей, и выпрямилась в кресле.
— Ты видела Джейкоба? — спросил Гриффин.
— Нет, — прошептала она. — Я видела Дьявола и Йона Шэнноу.
Села поравнялся с Шэнноу и указал вниз, где в долине на берегу речки виднелась группа построек. К ним подъехал Бетик.
— Наверное, я спал на ходу, — сказал Шэнноу. ‑Я раньше их не замечал.
Бетик нахмурился.
— Я знаю, что внимательно осмотрел долину. И, конечно, увидел бы их.
Шэнноу дернул поводья, и мерин затрусил вниз по склону. Однако не проехали они и ста шагов, как до них донесся топот лошадей, летящих галопом. Шэнноу спрыгнул с седла и увел мерина за высокие кусты. Бетик и Села последовали за ним. В просветы между ветками они смотрели, как мимо промчались всадники в черных плащах.
— Как это они не заметили места, где мы свернули с тропы? — задумчиво произнес Бетик. — Странно!
— Сколько ты их насчитал?
— Мне не нужно было считать. Шесть звеньев, то есть тридцать шесть противников, таких искушенных в любом виде боя, что нам и думать нечего справиться с ними.
Шэнноу ничего не сказал и направил мерина вниз по склону. Строения были из ошкуренных бревен, выбеленных временем. За ними виднелся луг, где паслись дойные коровы. Шэнноу въехал в квадратный двор и спешился.
— А где же люди? — спросил Бетик, подходя к нему.