Великое заклятие - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Геммел cтр.№ 74

— У него опять выросли крылья. Большие, белые крылья.

Теперь Суфия обнимала за шею Антикаса. Он, держа ее одной рукой, смотрел вниз, на младенца. Вот он, источник всех их забот — маленький сверток плоти и мягких косточек. Он плакал, и его тоненький крик отражался эхом от скал. Этот шум так легко прекратить — стоит только сжать двумя пальцами его слабую шейку.

Одно движение, и мир будет спасен. Антикас, стоя на коленях, дотронулся до щечки ребенка. Мальчик повернул к нему голову и открыл ротик, ища сосок.

— Я должна присматривать за ним, — сказала Суфияна ухо Антикасу.

— Что?

— Мне Зубр так сказал, а потом улетел.

Если он убьет младенца, то и Суфию придется убить. Он мог бы сбросить их в пропасть, а потом сказать, что пришел слишком поздно. Из головы у него не выходил Зубр. Старый дуралей пробежал почти полмили с раной, от которой должен был умереть на месте, и перед смертью захватил с собой двух креакинов. Зубр проявил непостижимое мужество, и Антикас вдруг понял, что, убив ребенка, он осквернил бы память о его подвиге. Взяв мальчика другой рукой, он спустился с утеса. Кебра и королева еще не пришли в сознание, Коналин с Фарис сидели у костра, держась за руки, Увидев Антикаса, Фарис просияла улыбкой, подбежала к нему и взяла у него Суфию. Девчушка тут же начала рассказывать, как у Зубра выросли крылья.

Ульменета сидела рядом с Ногустой. Антикасу показалось, что Ногуста состарился лет на двадцать. Его черное лицо стало серым, голубые глаза выражали смертельную усталость. Черный меч все еще торчал из его плеча.

— Можешь его вытащить? — спросила женщина Антикаса.

Он положил ребенка на землю и взялся за рукоять. Ногуста сцепил зубы.

— Держись. — Антикас уперся ногой ему в грудь и мощным рывком вытащил меч. Ногуста закричал и обмяк. Ульменета, зажав руками входную и выходную раны, запела молитву.

Антикас отошел к Кебре и пощупал у него пульс. Тот бился сильно и ровно.

— Он просто спит, — сказал, подойдя, Коналин. — Ульменета уже помолилась над ним.

— Это хорошо.

— Ты видел у Зубра крылья? — спросил парень.

— Не было никаких крыльев, — сердито отрезал Антикас. — Такие истории хороши для детей, которые не могут принимать жизнь такой, как есть. Храбрый старик отдал свою жизнь, чтобы спасти других. Он упал с высоты нескольких тысяч футов, и его тело разбилось о камни внизу.

— Зачем он это сделал?

— В самом деле, зачем? Уйди от меня, парень. Не приставай.

Коналин вернулся к Фарис, а вентриец подошел к озеру и напился.

Он не совсем понимал, почему смерть Зубра так поразила его. Этот грубый неотесанный мужлан был не лучше животного — но с креакинами он схватился первый и первый же бросился спасать детей. Всю жизнь Антикаса учили, что благородство заключено у человека в крови. Есть благородные господа, способные мыслить и чувствовать, и есть крестьяне, которые сродни животным. Только человек высокого рода может понять, что такое рыцарская честь.

Самопожертвование Зубра не давало Антикасу покоя, Аксиана — вентрийская принцесса, дитя ее — сын человека, прогнавшего старого солдата со службы. Зубр ничем не был им обязан, однако отдал все ради них.

Все это вызывало у Антикаса беспокойство. Хуже того — бешенство.

Все вентрийские герои были благородными людьми, отважными и полными всяческих добродетелей. Они не рыгали и не почесывали у себя в паху. А может, и почесывали, улыбнулся вдруг Антикас. Коналин спрашивал, правда ли у Зубра выросли крылья. Если они доберутся живыми до конца пути, эта история получит широкую огласку. Антикас сам будет рассказывать ее, и Суфия тоже. Но поверят не ему, а ребенку. Почему? Да потому, что всем хочется верить, будто герои не умирают — они продолжают жить где-то, чтобы со временем вернуться в мир. Лет через сто о настоящем Зубре никто и не вспомнит. Он превратится в златокудрого красавца-юношу, побочного сына вентрийского вельможи. Антикас взглянул на спящую Аксиану. Быть может, в грядущих преданиях Зубр станет ее тайным любовником и отцом ребенка, которого спас.

Когда Антикас вернулся в лагерь, Ногуста спал, а королева проснулась и кормила сына. Ульменета подозвала к себе Антикаса и сказала:

— Рана тяжелая. Я сделала что могла, но он очень слаб, и я не ручаюсь за его жизнь.

— Зато я ручаюсь. Он боец и так просто не сдастся.

— Боец стар, и его мучает не только рана, но и горе. Зубр был его другом, и он знал, что тот умрет.

— Да, он знал, — кивнул Антикас. — Что требуется теперь от меня?

— Ты должен довести нас до Лема.

— Почему этот заброшенный город так важен? Что можем мы найти в его руинах?

— Приведи нас туда — и увидишь. У нас есть еще час времени, а потом я разбужу спящих.

Антикас увидел кровоподтек у нее на виске и сказал:

— Удар был жестокий. Как ты себя чувствуешь?

— Тошнит немного, но жить я буду, Антикас Кариос, —устало улыбнулась она. — У меня есть карты — не хочешь ли взглянуть?

Он развернул одну, и Ульменета придвинулась к нему.

— Вентрийская армия идет вот отсюда, — показала она. — Они движутся серпом, полагая, что мы будем прорываться к морю. Еще два дня, и они перекроют все дороги, ведущие к Лему.

— На этой карте не указан масштаб. Я не могу сказать, как далеко нам до города.

— Меньше сорока миль на юго-запад.

— Я обдумаю, как лучше туда проехать. — Антикас бросил взгляд на Аксиану, которая сидела далеко и не могла их слышать. — Для нас и для всего мира было бы лучше, если бы Зубр прыгнул в пропасть вместе с ребенком.

— Нет, — возразила Ульменета. — Повелитель демонов уже начал Великое Заклятие. Смерть ребенка завершила бы его, принесли бы дитя в жертву или нет.

Антикаса пробрала дрожь, и он отвернулся, вспоминая, как его пальцы тянулись к горлу ребенка.

— Что ж, — сказал он наконец, — это придает глянец гибели старика.

— Такой подвиг не нуждается в глянце.

— Пожалуй. — Антикас отошел, и маленькая Суфия, сидевшая с Коналином и Фарис, подбежала к нему.

— А он прилетит к нам опять? Я буду смотреть на небо — вдруг его увижу?

— Да, он прилетит, — ответил Антикас. — Когда будет нужнее всего.

Ногуста смутно сознавал, что едет верхом на коне. Кто-то сидел позади, удерживая его в седле. Открывая глаза, он видел их отряд, медленно пересекающий зеленую долину. Впереди ехал Антикас Кариос на Звездном. Ногуста ощутил раздражение, но потом вспомнил, что сам велел вентрийцу взять его коня. Звездный горяч, и Ногуста в таком состоянии не усидел бы на нем.