Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Бен Макинтайр cтр.№ 92

Внутри машин атмосфера сохранялась неестественная и напряженная. Поскольку считалось, что дипломатические автомобили напичканы «жучками», которые или записывают на пленку, или транслируют все звуки из салона в какую-то невидимую машину с радиосвязью, спектакль нужно было разыгрывать и дальше. Теперь начался его второй акт — на колесах. Рейчел жаловалась на боли в спине. Аскот ворчал, что ему приходится ехать куда-то за сотни миль с маленьким ребенком, да еще сразу же после приезда нового посла. Никто ни слова не говорил ни о побеге, ни о том человеке, который сейчас, как все очень надеялись, едет в поезде в Ленинград.

«Все это какая-то западня, — мрачно думал Джи, сидя рядом с уснувшей Рейчел. — Нам ни за что не прорваться».

Суббота, 20 июля

3:30 утра, поезд «Москва — Ленинград»

Гордиевский проснулся на нижней полке. У него раскалывалась голова, и вначале он долго не мог сообразить, где же он находится. Наверху, на его месте, лежал какой-то молодой человек, и на вопрос, что случилось, тот ответил: «Вы упали на пол». Приняв успокоительное, Гордиевский погрузился в такой глубокий сон, что, когда поезд резко затормозил, он скатился с верхней полки, свалился на пол и ударился обо что-то виском. Свитер у него был весь в крови. Он слез вниз, выглянул в проход — оттуда тянуло свежим воздухом. Оглядевшись, он увидел в соседнем отсеке молоденьких девушек из Казахстана, которые оживленно беседовали. Гордиевский попытался было вступить в их разговор, но едва открыл рот, как одна девушка в страхе отпрянула и сказала: «Оставьте нас в покое, а то закричу». Только тогда он осознал, какой у него жуткий вид. Он встал, собрал свои вещи и прошел по проходу к купе проводников. Ехать до Ленинграда оставалось еще около часа. Гордиевский испуганно думал: не сообщат ли другие пассажиры в милицию, приняв его за пьяного? На всякий случай он дал проводнице пять рублей (огромные чаевые) и тихонько сказал: «Спасибо за помощь», — хотя никакой помощи она ему не оказывала, только выдала, как и положено, постельное белье. Девушка посмотрела на него как-то укоризненно, но деньги все-таки взяла. Поезд продолжал с грохотом нестись, за окном уже светало.

4 часа утра, шоссе Москва — Ленинград

На полпути к Ленинграду, на Валдайской возвышенности, перед англичанами предстал величественный рассвет, и на Аскота нашло лирическое настроение: «Над озерами и реками поднимался густой туман, растягиваясь в длинные полосы вдоль холмов, окутывая деревья и деревни. Земля медленно сливалась в единое целое, зримо проступая сквозь эти пенящиеся фиолетово-розовые берега. На небе, являя совершенную симметрию, сияли три яркие планеты: одна — слева, вторая — справа, третья — прямо впереди. Мы проехали мимо одиноких фигурок людей, которые уже косили сено, собирали травы или выводили коров пастись по склонам холмов и оврагам общинного выгона. Это было потрясающее зрелище, настоящая идиллия. Трудно было поверить, что в день, начавшийся с такой красоты, может произойти что-то дурное».

Флоренс безмятежно спала на заднем сиденье.

Как истовый католик и вообще религиозный человек, Аскот подумал: «Мы выбрали путь и движемся по нему — есть лишь один путь, и именно тот, которым мы решили двигаться».

Между тем во второй машине Артур и Рейчел Джи переживали собственный необыкновенный опыт, глядя, как над горизонтом восходит солнце и как окутанный мглой русский холмистый пейзаж заливает свет.

В магнитофон была вставлена кассета с альбомом Brothers in Arms («Братья по оружию») группы Dire Straits, и казалось, что виртуозная гитарная мелодия Марка Нопфлера звучит в унисон с рассветом.

«Вот тогда я впервые подумала: а может, у нас еще все получится», — вспоминала потом Рейчел.

В ту же минуту за британским «эшелоном», на расстоянии метров шестидесяти, пристроился тупоносый коричневый «фиат» советского производства, известный больше под названием «жигули» — стандартная патрульная машина КГБ. «За нами хвост».

5 часов утра, Ленинград, Московский вокзал

Когда поезд подошел к платформе, Гордиевский первым из пассажиров спрыгнул на перрон. Он быстро зашагал к выходу, не осмеливаясь оглядываться, чтобы проверить: не показывает ли на него проводница вокзальной милиции, не рассказывает ли, что этот странный человек упал ночью с верхней полки, а потом сунул ей непомерные чаевые? Площадь перед вокзалом была пуста, к такси выстроилась длинная очередь, но неподалеку крутилось несколько частников. Гордиевский не торгуясь сел в одну из машин. «До Финляндского вокзала», — сказал он.

На Финляндский вокзал он прибыл без четверти шесть. В центре почти пустой площади возвышается большой памятник Ленину, увековечивающий тот момент в 1917 году, когда великий теоретик революции прибыл из Швейцарии на этот вокзал, чтобы встать во главе большевиков. По преданию, широко тиражировавшемуся коммунистами, Ленин выступал там перед толпой, взобравшись на броневик, и потому Финляндский вокзал стал символом революционной свободы и рождения Советского Союза. Для Гордиевского же он символизировал еще и путь к свободе — только в противоположном направлении от Ленина (во всех смыслах).

Первая электричка в сторону границы отправлялась в 7:05. На ней Гордиевский собирался доехать до Зеленогорска, расположенного в 45 километрах к северо-западу от Ленинграда, что составляло чуть больше трети расстояния до финской границы. Там он сойдет и пересядет на автобус, идущий по главному шоссе до Выборга. Гордиевский вошел в вагон, сел на лавку и притворился спящим. Электричка ползла мучительно медленно.

7 часов утра, Москва, штаб КГБ (Центр)

Осталось неясным, когда именно в КГБ заметили, что Гордиевский куда-то пропал. Но к рассвету 20 июля группа наружного наблюдения из китайского отдела ПГУ, должно быть, не на шутку встревожилась. В последний раз объект видели в пятницу, во второй половине дня, когда он совершал пробежку в лесопарке у Ленинского проспекта, с полиэтиленовым пакетом в руках. В предыдущие три раза, исчезнув из поля зрения соглядатаев, Гордиевский через несколько часов показывался снова. На этот раз он не вернулся домой. Он не объявлялся ни у сестры, ни у тестя, ни у своего друга Любимова, ни по какому-либо другому из известных сыщикам адресов.