Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 5

Первое время Троцкий необычно мягко критиковал новые выступления Радека. Он опубликовал несколько материалов, в том числе статью «Радек и оппозиция» ^[31] и свое заявление периода ссылки «По поводу тезисов т. Радека», в которых пытался оправдать своего бывшего единомышленника тем, что тот, будучи одним из лучших марксистских журналистов, в то же время слишком импульсивен, многое преувеличивает и забегает вперед, «измеряет метром там, где дело идет только о сантиметрах». В другой статье — «Выдержка, выдержка, выдержка!» — поведение Радека характеризовалось противоречиво. В начале публикации оно оценивалось как «шатания»; в конце статьи — как явная капитуляция, из-за которой Радек «просто вычеркнет себя из состава живых» и «попадет в возглавляемую Зиновьевым категорию полуповешенных, полупрощенных. Эти люди боятся сказать вслух свое слово, боятся иметь свое мнение и живут тем, что озираются на свою тень. Им не позволяют даже поддерживать вслух правящую фракцию» ^[32].

Радек был далеко не одинок. В июне 1929 г. историк-экономист Солнцев, годом ранее исключенный из партии за оппозиционную деятельность и сосланный, обратился с письмом к Раковскому, как к наиболее авторитетному ссыльному оппозиционеру, с предложением о коллективном возвращении в партию как средстве сдержать распад оппозиции (хотя возвращение в партию означало фактическое самоуничтожение оппозиции). В письме говорилось: «То, о чем я писал вам месяца два назад, как о возможной перспективе, стало фактом. Катастрофа разразилась. Господствующее настроение — паника и растерянность, поиски индивидуальных выходов из положения… Полное идейное и моральное разложение, никто больше никому и ни во что не верит. Создалась обстановка взаимного недоверия, групповых отчуждений, взаимной отчужденности и изолированности. Каждый боится, что его предадут, что другой забежит вперед, чтобы не запоздать, чтобы самому по спинам других проскочить в партию. Прорваны все плотины» ^[33].

Это письмо оказалось в руках ОГПУ и частично было приведено в статье Ярославского под выразительным названием «Об одном похабном документе», опубликованной в сокращенном варианте в «Правде» и в полном — в журнале «Большевик». Можно предположить, что инициатива написания «письма Солнцева» тоже родилась в стенах ОГПУ, а не в голове несчастного ссыльного ^[34], переставшего видеть смысл в неравной борьбе с могущественной системой.

Какими методами пользовалось при этом карательное ведомство, видно из происходившего с Врачевым, Б.А. Карнаухом и Г.П. Штыкгольдом, находившимися в ссылке в Вологде. 30 июня они были арестованы и им было объявлено постановление Особого совещания ОГПУ о заключении на три года в Тобольском политизоляторе. 1 июля после разговоров по телефону с Радеком и Смилгой Врачев и Карнаух отправили телеграмму в ЦКК ВКП(б) о признании правильной «генеральной линии партии» и об отказе от фракционной борьбы. Этой телеграмме предшествовал торг с ЦКК по поводу отдельных формулировок. Оппозиционерам приходилось идти на уступки. Штыкгольд уклонился от оценки курса партии, но тоже заявил о прекращении фракционных выступлений. 3 июля все трое были освобождены из-под стражи. Еще через пять дней Врачев отправил Троцкому телеграмму, прохождению которой не чинилось препятствий со стороны советских властей в связи с ее содержанием: «[При] нынешней линии партии дальнейшая фракционная работа бессмысленна. Призываю вместе [с] основными кадрами стать на путь возвращения [в] партию» ^[35].

10 июля 1929 г. было датировано совместное заявление Преображенского, Радека и Смилги, которое появилось в «Правде» 13 июля. Авторы писали об отказе от своих подписей под оппозиционными документами, отказе от оппозиционной деятельности и просили восстановить их в партии. Они высказывались за экономическую политику руководства, подтверждали, что план пятилетки является частью обшей программы социалистического строительства, признавали правильными решения XV партсъезда, осудившего оппозиционную платформу, отвергали «отвлеченную» свободу критики и требование легализации фракций.

Троцкий ответил статьей «Жалкий документ» ^[36], в которой стремился по пунктам опровергнуть доводы «тройки» и завершал анализ принципиальной установкой: «Мы поддержим всякий шаг центристов влево, не смягчая ни на йоту борьбу с центризмом, как главной опасностью в партии. Наша верность октябрьской революции остается незыблемой. Но это верность борцов, а не прихлебателей».

На все новые и новые капитуляции своих сторонников в СССР Троцкий стал реагировать весьма болезненно, пытался убедить их в беспринципности занятой ими позиции, призывал к выдержке, не отдавая себе полностью отчета в том, что сдача позиций носила не политический характер, а диктовалась элементарным инстинктом самосохранения. Настроение Троцкого отчетливо видно по его статье «Выдержка, выдержка, выдержка!» от 14 июня 1929 г., которая была послана в СССР, но перехвачена ОГПУ ^[37]. «Зиновьев и Каменев тщетно стучатся к Молотову, Орджоникидзе, Ворошилову, принимая двери партийных канцелярий за двери партии», — пытался втолковать Лев Давидович. Он убеждал, что левый поворот Сталина, его расправа с «правыми» являются лишь побочным продуктом политики оппозиции, ибо генсек пользуется только «осколками оппозиционной платформы», что, по сути, у него происходит не левый поворот, а «левая судорога», что он укрывается «перьями, вырванными у оппозиции», что оппозиция совершила бы «постыдное самоубийство, если бы стала равняться по настроениям уставших и скептиков». Это были весьма звучные тирады, к которым оставались глухими бывшие оппозиционеры, даже тогда, когда сами письма или их содержание до них доходили. Люди стремились вырваться из ссылки, возобновить активную деятельность, возвратиться в житейское благополучие, в котором, по их убеждению, пребывал руководитель оппозиции за рубежом.

ОГПУ, как обычно, преувеличивало опасность режиму, исходившую от Троцкого и остатков оппозиции. 21 февраля 1929 г. за подписью заместителя председателя ОГПУ Ягоды, заместителей начальника секретно-оперативного управления Дерибаса и Агранова ^[38] было разослано письмо всем полномочным представительствам на местах, губернским и областным отделам. Письмо имело грифы «Циркулярно», «Строго секретно», «Хранить наравне с шифром». Сторонники Троцкого представлялись теперь не просто политическими противниками, но и «контрреволюционерами», ведшими борьбу за свержение советской власти. В этом смысле характерны первые строки документа: «Борьба с троцкистской оппозицией в настоящее время вступила в новую полосу. Новый этап деятельности нелегальной троцкистской фракции характеризуется решительным подъемом ее политической активности, ее крайней агрессивностью и вступлением на путь подготовки оппозиционных кадров к Гражданской войне» ^[39].