Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 129

Обычно о революции и красном терроре разговоры не шли. Троцкий, как он умел еще с юношеских лет, демонстрировал своей возлюбленной начитанность и эрудицию, которые, как мы знаем, были довольно поверхностными. Но все же он обсуждал с Клер стихи британского поэта конца XVIII — начала XIX в. Перси Биши Шелли, цитировал на память писателя, критика и социального реформатора XIX в. Джона Рескина, интересовался ее мнением о творчестве значительно более близкого к XX в. писателя Элджертона Суинберна ^[1147]. Когда работа над бюстом была почти завершена и возникла опасность расставания, Троцкий предложил Клер поехать вместе с ним «на фронт», куда, дескать, на днях он собирался отправиться. Не очень разбиравшаяся в российских проблемах, англичанка предположила, что ей предстоит еще одна увлекательная авантюра, и с удовольствием согласилась.

Троцкий преувеличивал: фронта в конце 1920 г. уже не существовало. Врангель был выбит из Крыма еще в середине ноября, и Гражданская война в основном завершилась — оставались лишь ее последние отзвуки на Дальнем Востоке. Речь шла всего лишь об инспекционной поездке по войскам, абсолютно безопасной для поезда наркомвоенмора. Вопрос о включении Шеридан в состав команды легендарного «комиссариата на колесах» Троцкий счел необходимым согласовать с заместителем наркома иностранных дел М.М. Литвиновым, который поездку Шеридан разрешил. Однако осуществить ее Клер не решилась, поскольку представители ее страны в России высказали опасение, что в случае ее совместной поездки с Троцким ее могут не впустить домой в Великобританию, где оставались ее дети. Благоразумие и естественные материнские чувства возобладали. Клер от поездки отказалась.

Последний вечер с Троцким особенно запомнился Клер своей интимностью и ощущением тоски. Лев сказал, что он мечтал бы, чтобы она осталась в России, где ее ожидает блестящее творческое будущее. Она ответила, что очень хотела бы этого, но не может расстаться с детьми. Реплика Троцкого прозвучала совершенно неожиданно: «Если ты уедешь, и vous nous calomniez ^[1148], как остальные, я говорю тебе… ^[1149] я поеду за тобой в Англию». – «Я рада, что ты объяснил мне, как завлечь тебя в Англию!» — ответила Клер. Внезапно не только в кабинете, но и в соседних зданиях потух свет. Клер задумчиво спросила любовника, не началась ли контрреволюция, на что тот ответил: «Наверное, это то, чего ты желаешь». Свет вскоре включили. Троцкий сам отвез Шеридан в гостиницу. Больше они не встречались ^[1150].

Накануне отъезда Клер Троцкий попросил Литвинова посетить ее, чтобы узнать, не изменила ли она своего решения. Шеридан объяснила, что означала бы для нее поездка с Троцким «на фронт», что на разрыв со всем ей близким и родным она пойти не в состоянии. Когда на следующий день Клер попыталась позвонить Троцкому, его телефон уже не отвечал. Поезд наркома только что покинул Москву ^[1151].

Любовная афера Клер Шеридан и Льва Троцкого осталась в памяти многих современников. С совершенно прозрачным намеком видный американский журналист Луис Фишер, много лет проработавший в Москве, вспоминал Клер как «привлекательную аристократку, красота которой нашла тонких ценителей среди высокопоставленных коммунистов» ^[1152]. О том, как Клер была увлечена и очарована Троцким, свидетельствует ее весьма эмоциональное письмо двоюродной сестре Шейн Лесли, отправленное из Москвы как раз в разгар любовных отношений с Троцким: «Он очаровательная личность с очень чувственным лицом и особенно восхитительным голосом — мы обсуждали с ним все — от Шекспира, Шелли и [Ричарда] Шеридана ^[1153] до международной политики и до нас самих! У него тонкий ум латинянина, который способен передать что угодно, даже не высказывая это вслух. Его речь полна образов и воображения… Троцкий, наверное, самый прекрасный человек, с которым я когда-либо встречалась» ^[1154].

Вряд ли это личное письмо давало объективную характеристику нашему герою, но чувства не юной девушки, а опытной женщины оно передавало весьма рельефно. Вскоре Клер Шеридан возвратилась на родину. В 1923 г. она вновь побывала в России, провела две недели в Москве, но Троцкий с ней не встретился. Былые чувства ушли в прошлое. Впечатления от Москвы были теперь самыми отвратительными — скорее всего, именно по той причине, что Клер чувствовала себя отвергнутой. Тогда она поехала в Севастополь и Одессу, где испытала глубокое разочарование от того, как жили в Советской России ^[1155]. В личном архиве Шеридан сохранилась фотография, сделанная, может быть, без ее ведома: Клер стоит на коленях перед созданным ею бюстом Троцкого, смотрит на него влюбленными глазами и обнимает постамент ^[1156].

Ленин всегда хотел быть первым. Просто потому, что он лучше других знал (или считал, что знает), как именно следует поступать. Остальные полезные люди нужны были Ленину ровно настолько и ровно до тех пор, пока от них была польза. От Троцкого было много пользы. Но он не был своим. Сталин был своим, но от него было мало прока. По крайней мере, Ленину. От Сталина было много прока только самому Сталину. Но Ленин это не сразу понял. Троцкого очень раздражало, что его главный «внутренний» враг — Сталин — пользовался все большей поддержкой Ленина, который и раньше не раз пытался ослабить влияние Троцкого выдвижением Сталина на первый план. О том, чтобы полностью «уравновесить» этих деятелей, пока еще не было речи — Троцкий был более известен в партии и потому более авторитетен, да и Ленин пытался поддерживать определенный баланс сил двух конкурентов на власть. Когда впервые избранный в ЦК на X съезде партии ставленник Сталина Молотов на одном из первых заседаний выступил против Троцкого, Ленин упрекнул Молотова «в усердии не по разуму» и указал на лояльность Троцкого, которую он назвал «совершенно безупречной».