Она вспомнила.
– Подполковник Сташис очень верит в тебя. Он сказал, что ты не подведешь.
– Я постараюсь, – тихо ответил Виктор, и Настя заметила, что парень слегка покраснел. Даже не покраснел, а всего лишь порозовел. – Что нужно сделать?
Настя достала из сумки айпад, ткнула пальцем в «Заметки», открыла запись, показала Вишнякову.
– Что это? – спросил он.
– Это примерный набросок нашего с тобой разговора по телефону. Когда мне удастся собрать около себя учеников Стекловой и втянуть их в разговор, ты уйдешь подальше и позвонишь мне. Я буду разговаривать в их присутствии, динамик в телефоне мощный, они будут слышать каждое твое слово. Так что без самодеятельности, пожалуйста. Все должно быть точно.
– А отойти вы не сможете, что ли?
– Во-первых, ты, а не вы. Во-вторых, мне как раз и нужно, чтобы они тебя слышали.
Виктор сосредоточенно прочитал текст. Судя по движениям глаз, читал он медленно, потом начал перечитывать с самого начала. И еще раз. Господи, да что ж за тормоз!
– А вы… то есть ты можешь мне это переслать на почту? Я буду в текст смотреть, чтобы не ошибиться.
Ага, еще можно устроить сеанс мелодекламации, осталось только аккомпаниатора найти.
– Переслать могу, а вот читать во время разговора не нужно, – терпеливо объяснила она. – Утрачивается естественная интонация. Люди в реальной жизни не разговаривают так гладко, как в книгах написано. Они делают паузы, обрывают фразы, вставляют слова-паразиты, повторяются, пропускают глаголы. У нас с тобой все должно быть натурально.
Виктор посмотрел на нее ясными глазами, в которых не было ни тени смущения.
– Я не понял. Можете по-другому объяснить?
Он не понял. Тупой, что ли? Или Настя вдруг утратила способность внятно объяснять? Она начала злиться на себя.
– Могу, если попросишь еще раз, – сердито ответила она.
– Зачем еще раз просить?
– А ты подумай. И попроси как следует.
Парень задумался, потом улыбнулся.
– Допёр. Опять на «вы» сказал. Можешь еще раз объяснить?
– Вот смотри. – Настя взяла у него из рук свой айпад. – Тут написано: «Незадолго до выхода в отставку у тебя было дело, по которому проходил некий Олег Литвинович». Это я так написала. Но в жизни так никто не скажет. Скажут примерно так: «Слушай, Настюха, у тебя где-то в конце нулевых вроде один крендель по делу проходил… ну, если я не путаю… Литвинович Олег… Не вспомнишь?» Идея понятна?
Виктор кивнул.
– А можешь мне все это прочитать вслух так, как надо?
– Да легко! Тебе действительно на слух легче?
– Ага.
– И ты действительно не любишь кофе? – продолжала допытываться Настя.
Почему-то вопрос про кофе интересовал ее больше всего. Сыщики, бывает, ночами не спят, держатся только на кофеине. А если не на кофеине, то на таблетках, но это уже совсем плохо.
– Не люблю. То есть пью, конечно, если очень надо. Только желательно с сахаром и молоком, тогда не так противно. Вчера, например, опрашивал одну красоточку, она кофе предложила, пришлось для поддержания контакта согласиться. И ночью сегодня несколько чашек выпил, чтобы работу закончить. Но гадость ужасная, я вообще не понимаю, как люди это пьют.
Настя рассмеялась, недавнюю злость как рукой сняло.
– Ты не поверишь: пьют, да еще и с удовольствием. Значит, ты сегодня совсем не спал?
– Ну, не так чтоб совсем, часа три урвал.
Надо же! А выглядит свеженьким и бодрым. Когда-то и она, Анастасия Каменская, так могла. Когда-то… Очень давно. Теперь недосып уже и физически ощущается, вот как сегодня, и на лице заметен.
Ей хотелось задать еще один вопрос, но она боялась показаться бестактной. А, ладно, была не была.
– Витя, я сейчас спрошу одну вещь, довольно странную. Ты не обязан отвечать, если не захочешь.
– Валяйте. В смысле – валяй, – тут же поправился он.
– Над тобой часто смеялись?
Вопрос его явно озадачил. Но не смутил. Собственно, именно это Настя Каменская и хотела выяснить.
– Смеялись? – повторил он задумчиво. – Да всю жизнь. А что?
– Ты из-за этого расстраивался, переживал?
– Кто? – Его удивление казалось совершенно искренним. – Я? Расстраивался? Да ни одной минуточки! А чего расстраиваться-то, если это правда? На правду не обижаются.
– Что – правда?
– Ну, это… Что я тормоз, тугодум, все очень медленно делаю, туповатый. Вообще-то когда называли тупым, неприятно было, это правда. А все остальное – оно же так и есть. Я так устроен. Но это ведь нормально. Даже в природе есть гепарды, а есть черепахи. Все разные. А почему ты спросила?
– Хочу понять, что такого необыкновенного углядел в тебе Сташис. Антон – умный и проницательный, хорошо чувствует людей. Если он в тебя верит, значит, ты особенный, на других не похож. Ладно, время идет, нам с тобой скоро к ученым мужам идти. Слушай внимательно, я тебе почитаю.
* * *
– А правда, что ты в музыкальной школе преподаешь? – спросил Виктор.
Они уже благополучно миновали турникеты, перед которыми веснушчатый студент со списком в руках сверил их фамилии, разделись в гардеробе и стояли перед большим зеркалом, проверяя, все ли в порядке с внешним видом. Настя оценивающе разглядывала себя рядом с лейтенантом. Ничего так, вполне. Строгий темный брючный костюм делал ее похожей на солидную деловую даму, и нитка жемчуга на шее ясно показывала, что Анастасия Каменская не скрывает свой возраст и не пытается выглядеть моложе, чем есть на самом деле. Виктор – в джинсах и затрапезном сером свитере, тоже нормально для парня в его годах. Тетка и племянник. Даже волосы у обоих светлые, только у Насти закрашенная седина, а Виктор потемнее, но не намного.
Вопрос ее удивил. Нет, она ни от кого не скрывала своего нового хобби, о нем знали и Зарубин, и Антон с Ромкой, но странно, что кому-то пришло в голову проинформировать об этом лейтенанта Вишнякова.
– Не совсем правда. Но в целом – да, соответствует действительности. Мне в порядке исключения разрешили провести цикл занятий. Бесплатно. Просто в виде эксперимента. Кто тебе сказал? Зарубин?
– Никто не говорил. В Интернете прочитал.
– Да ну?
– Честно. Там на сайте музыкальной школы целая разборка из-за вас. То есть из-за тебя.
– Витя, повнимательнее, пожалуйста, хорошо?
– Ага, понял.
Про «разборку» Настя, само собой, уже знала, ознакомилась еще пару дней назад. Но удивительно, что и Виктор это прочитал. Неужели и впрямь такой дотошный?
Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж, где находился зал Ученого совета. Неприятно кольнуло воспоминание: именно здесь, в этом зале, проходила защита диссертации соискателя Каменской А. П., и Настя тогда волновалась так сильно, что почти падала в обморок. Она, по сути, и не помнила уже ничего, кроме этого оглушительного страха, от которого внутри все тряслось.