— Заходите без стеснения в кабинет. Кофемашина автомат, достаточно нажать на кнопку, и вы получите эспрессо.
Чувствуя себя неловко, Григорий пригласил директора после спектакля в ресторан, где пообещал представить каждого из своих друзей. Тот с удовольствием принял приглашение.
В «артистической уборной» Петрович уже развесил костюмы, которые выбрал Григорий. Это не были костюмы в полном значении этого слова, а лишь отдельные их части, парики и маски, так как в подростковые костюмы никто не смог бы влезть. Зато и полностью переодеваться актерам не требовалось. Послышались недовольные реплики по поводу подготовки, которая могла бы быть и лучше, но Григорий не обратил на них внимания. Пока все шло, как он задумал. Готовясь к спектаклю, актеры несколько оживились, исчезла скованность, нахлынули воспоминания, связанные со школьными годами.
Григорий подошел к Юреку:
— Режиссера нет, все ляжет на нас с тобой.
— Кто занимается технической стороной спектакля? — деловито поинтересовался Юрек.
— На директоре клуба освещение, декорациями занимается Петрович, звук на Нади, я ей все объяснил и показал, буду ее контролировать. Ты справишься?
— Хоть прошло двадцать лет, я все помню. Да и шпаргалка под рукой. — Юрек потряс полученным экземпляром пьесы.
Заиграла тихая музыка, и спектакль начался. Мелодия изменилась, в ней стала ощущаться тревога, и это было предупреждением, что должно произойти что-то ужасное. На сцене зажегся полный свет, осветив нарисованный лес. Не спеша вышел Виталик в длинной белой льняной рубашке, в образе Духа-хранителя, и музыка стихла. Он начал читать длиннющий монолог:
У звездного порога тех чертогов,
Которые воздвиг себе Юпитер,
В эфирных безмятежных сферах я
Витаю с сонмом вечно светлых духов…
Дух-хранитель сетовал, что вынужденно спустился с небес, так как «кое-кто из смертных все же ищет… тот ключ златой, которым двери в вечность отпирают». Сейчас ему дал конкретное поручение Юпитер — проследить, чтобы с его земными юными отпрысками, идущими через дикий лес, ничего не случилось. Есть опасение, что на их пути может встать вероломный Комос, сын Вакха и нимфы Цирцеи.
Его лицо, подобье лика божья,
Становится немедля мордой тигра,
Медведя, волка, вепря иль козла,
Хоть тело остается человечьим.
Григорий, стоя у кулис с правой стороны, наблюдая за происходящим на сцене, невольно подумал: «Как зрители, современники автора, воспринимали такие длинные, скучные монологи, от которых заснуть можно? Они явно не для современного зрителя. Зачем Владлену понадобилось ставить именно эту пьесу?»
Тем временем Дух-хранитель решил принять облик пастуха Тирсиса, посчитав, что так будет легче вызвать доверие у людей:
Прийти на помощь в нужную минуту
Тем, кто попал в беду. Но чу! Шаги!
Толпа сюда валит. На время скроюсь.
Заиграла веселая музыка, сменившаяся какофонией звуков различных музыкальных инструментов, режущих слух. На сцену выбежал Костян-Комос с цветочным венком на лысой голове, сопровождаемый свитой в масках зверей. Они скакали и танцевали. Это были Сандро, Петя, Рома. Музыка стала звучать тише. Комос в своем монологе призвал всех предаться безумному веселью, дерзостям и наслаждениям.
Лишь днем зовется грех грехом:
Что незаметно, то безгрешно.
Приди ж сюда из тьмы кромешной,
Ночных безумств богиня, Котито,
Чье имя не дерзнет назвать никто…
Вдруг Комос насторожился. Он услышал шаги, по которым определил, что идет юная Леди, и призвал своих спутников спрятаться за деревьями. Те скрылись за кулисами.
Я в ход пущу всю силу чар,
Наполню воздух звуками заклятий,
Иллюзиями жертву ослеплю,
Внушу ей мысли ложные…
На сцене появилась Виктория, исполнявшая роль Леди, делая вид, что не заметила притаившегося Комоса. Она была в своем коротком блестящем платье, которое как-то не вязалось с речами юной, заблудившейся в лесу наивной девушки. Эта сцена выглядела скорее комичной, чем трогательной и внушающей сострадание. Особенно монолог Леди, которая оказалась в незавидном положении, потеряв своих спутников.
Комос вышел из укрытия и льстивыми речами уговорил Леди пойти с ним, пообещав помочь отыскать ее спутников. Они ушли со сцены за кулисы.
На смену им вышли Димон в роли Старшего брата и Григорий в роли Младшего брата. Младший брат тревожился о судьбе пропавшей сестры. Старший брат его успокаивал. К ним вышел Дух-хранитель в облике пастуха (на голове у Виталия была соломенная шляпа, больше ничего подходящего Петрович среди реквизита не нашел). Дух поведал им, что их сестра попала в руки Комоса и ей грозит страшная участь.
Живет волшебник злой, великий Комос,
Сын Вакха и Цирцеи, превзошедший
В искусстве чародейства мать свою.
Он странникам, томящимся от жажды,
Вручает кубок с наговорным зельем,
И у того, кто сладкий яд пригубит,
Лицо становится звериной мордой…
Братья хотели тотчас же ринуться на битву с Комосом, но Дух их предупредил, что против колдуна бессильны их шпаги, и пообещал дать им волшебное растение, которое поможет победить Комоса.
Свет на сцене погас, закончилось первое действие. Вверх поплыл штанкет с декорацией леса, на смену ему должна была опуститься декорация с изображением замка злого Комоса. Григорий, зайдя за кулисы, подумал: «Половина спектакля сыграна, осталось не так много». Он напомнил Нади, что пора поставить второй диск музыкального сопровождения спектакля.
Возникла долгая пауза, декорация не опускалась. Григорий посмотрел вверх. «Петрович заснул там, что ли?» Он скомандовал Юреку подняться на колосники и узнать, что там происходит, почему Петрович не меняет декорацию.
Штанкет с декорацией замка начал медленно опускаться и вскоре встал на место. Теперь пришел черед выйти на сцену Комоса и Леди.
Сцену осветил прожектор, и одновременно ударил по перепонкам испуганный женский вопль, который, словно эхо, подхватил другой женский голос. Григорий выскочил на сцену.
Со штанкета, к которому крепилась декорация, свисало тело Петровича со странно вывернутой головой из-за веревки, обхватывающей его шею. Из полуоткрытого рта высовывался кончик сизого языка, глаза были выпученные и неживые.
11
— Прочитайте и напишите «С моих слов записано верно». Затем распишитесь. — Следователь протянул протокол допроса. Взяв его, Григорий попытался читать, но от волнения у него буквы плясали перед глазами и он не мог сосредоточиться.