... Она же «Грейс» - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 65

Нэнси налила себе третий бокал вина и сказала, что она располнела и не знает, что ей теперь делать, а потом опустила голову на руки. Но пора было нести кофе, и я не успела ее спросить, отчего она вдруг погрустнела. В столовой было очень весело, мужчины выпили все пять бутылок и требовали еще вина. А капитан Бойд спросил, где же мистер Киннир меня отыскал и не растут ли на том дереве, с которого меня сорвали, другие плоды, а ежели растут, то зеленые они или зрелые. И полковник Бриджфорд спросил, куда Том Киннир подевал Нэнси: запер где-то в шкафу с остальным своим турецким гаремом? А капитан Бойд сказал, чтобы я берегла свои красивые голубые глазки, а не то Нэнси мне их выцарапает, если только старина Том искоса мне подмигнет. Все это было в шутку, но я все равно боялась, как бы Нэнси ничего не услышала.

В воскресенье утром Нэнси сказала, что я пойду с ней в церковь. Я возразила, что у меня нет приличного платья, но это было лишь отговоркой — мне очень не хотелось оказаться среди чужих людей, которые наверняка станут на меня пялиться. Только Нэнси сказала, что одолжит мне свое платье, и сдержала обещание, хоть и выбрала не самое лучшее и не такое красивое платье, как то, что надела сама. Еще она одолжила мне шляпку и сказала, что я выгляжу очень даже прилично, а еще дала поносить перчатки, которые, правда, оказались не впору, потому что у Нэнси руки большие. Сверху мы надели легкие шали из узорчатого шелка.

У мистера Киннира разболелась голова, и он сказал, что в церковь не пойдет, — да он никогда и не был особо набожным человеком, — и добавил, что Макдермотт может отвезти нас в коляске, а потом забрать обратно, поскольку он, понятное дело, не останется на службе, ведь Макдермотт — католик, а церковь пресвитерианская. [58] Здесь это была пока что единственная церковь, и многие люди, которые не были ее полноправными членами, посещали ее за неимением лучшего. Возле церкви располагалось также единственное на весь город кладбище, так что она обладала исключительным правом как на живых, так и на мертвых.

Мы спокойно уселись в коляску, день был ясный и солнечный, кругом пели птицы, и я ощутила полное умиротворение, которое приличествует такому дню. Когда мы заходили в церковь, Нэнси взяла меня под руку — мне показалось, по-дружески. Кое-кто обернулся, но я решила, что они просто ни разу меня не видели. Там были самые разные люди: бедные фермеры со своими женами, слуги и купцы из города, а также те, кто, судя по платью и местам на передних скамьях, считали себя мелкопоместным дворянством или тянулись к нему. Мы же расположились на задних скамьях.

Священник был похож на цаплю с острым клювом вместо носа, длинной тощей шеей и хохолком на макушке. Проповедь была посвящена божественной благодати и тому, как мы можем быть спасены лишь ею одною, а не благодаря своим усилиям или совершаемым нами добрым делам. Однако это не означает, что мы не должны прикладывать усилий или не совершать добрых дел, хотя мы не можем на них рассчитывать или быть уверенными, что спасемся только благодаря своим усилиям и добрым делам. Ведь божественная благодать есть тайна, и те, кто ее обретает, известны одному лишь Господу. И хотя в Писании сказано, что по плодам их узнаете их, [59] имеются в виду плоды духовные и видимые не всякому, а одному лишь Богу. И хотя мы должны и обязаны молиться о божественной благодати, нам не следует этим тщеславно кичиться и верить в то, что наши молитвы способны возыметь какое-либо действие, ибо человек предполагает, а Бог располагает, и нашим ничтожным, греховным и смертным душам не дано предопределять ход событий. Первые будут последними, а последние первыми, [60] и те, кто долгие годы грелись у огня мира сего, [61] вскоре будут жариться в геенне, к своему негодованию и удивлению. И среди нас бродит множество гробов повапленных, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. [62] И нам следует остерегаться женщины, сидящей у дверей дома, о которой говорится в Книге притчей Соломоновых, глава 9, и всякого, кто искушает нас, говоря, что воды краденые сладки и утаенный хлеб приятен. Ибо в Писании сказано, что мертвецы там и что в глубине преисподней зазванные ею. И более всего должны мы беречься самодовольства глупых дев и не давать угаснуть нашим светильникам. Ибо никто не знает своего дня и часа, и мы должны ждать его со страхом и трепетом. [63]

Он некоторое время продолжал в том же духе, а я рассматривала дамские шляпки, насколько могла разглядеть их со спины, а также цветы на шалях. И сказала себе: если божественную благодать нельзя обрести с помощью молитвы или любым другим способом и нельзя даже узнать, обрела ты ее или нет, тогда можно обо всем этом забыть и заниматься своими делами, потому что погибель твоя или спасение от тебя не зависят. Незачем плакать над пролитым молоком, если даже не знаешь, пролилось оно или нет, и если об этом ведает только Бог, то пусть Он сам и убирает за собой, коли нужно. Но эти мысли нагоняли на меня сон, а священник говорил монотонным голосом, и я уже начала клевать носом, когда мы все вдруг встали и запели, помнится, «Пребудь со мною». [64] Паства пела неважнецки, но все равно это была музыка, которая всегда приносит утешение.

На выходе со мной и Нэнси никто не поздоровался: нас скорее сторонились, хотя некоторые бедняки и кивали. За спиной шушукались, что показалось мне странным, ведь хотя меня здесь и не знали, с Нэнси-то они должны быть хорошо знакомы. И хотя мелкопоместные дворяне или те, кто себя таковыми считали, могли ее и не замечать, она не заслужила подобного обращения от фермеров и их жен, да и от наемной прислуги тоже. Нэнси высоко держала голову и не смотрела ни направо, ни налево. И я подумала: «Какие неприветливые, надменные люди! Они вовсе не добрые соседи. Они лицемерны и считают, будто церковь — это клетка, куда можно посадить Бога, чтобы Он сидел там взаперти, а не бродил всю неделю по земле и совал нос в их дела, заглядывая в темные глубины их лживых сердец, лишенных истинного милосердия. Они думают, что вспоминать о Нем нужно только по воскресеньям, когда надевают лучшую одежду, корчат постные рожи, моют руки, натягивают на них перчатки и выдумывают разные небылицы. Но Бог — везде, и Его нельзя посадить в клетку, как человека».

Нэнси поблагодарила меня, что я сходила с ней в церковь, и сказала, что была рада моей компании. Но в тот же день велела мне вернуть платье и шляпку — боялась, что я могу их запачкать.