Наверное, она потеряла сознание. Последнее, что она помнила: огромное чудовище, с желтыми глазами и торчащими иглами, набросилось на нее и схватило сильной лапой. Все прочие воспоминания словно залили густыми чернилами. Что с ней случилось и как давно, оставалось только гадать, но от мыслей об этом раскалывалась голова. Ясно было лишь одно – ее похитили.
Вокруг клубился густой туман, сквозь который едва просвечивало солнце. Ива лежала на плече колючего пастуха, и тот поддерживал ее одной лапой. Другой лапой он опирался на корявый посох – перья на лентах развевались, будто знамя. Роган-Броган шел через лес, не разбирая дороги. Ломился сквозь кусты и заросли папоротника, будто тропинок для него не существовало. Вброд переходил неглубокие ручьи с красно-коричневой водой и карабкался по огромным валунам. Несмотря на все препятствия, шел он быстро. Иву мотало и трясло так, что ей казалось, еще немного и у нее отвалится голова. Плечо у Рогана-Брогана было жестким; острые иглы царапали кожу.
Она не пыталась вырваться, это было бессмысленно. Если у нее и получится сбежать – в чем Ива сильно сомневалась, – что ей делать одной в Большом Лесу? Найти обратную дорогу она не сможет. Оставалось лишь надеяться на то, что очень скоро ее найдет Охотник. Нет такого зверя, который мог бы уйти от Охотника, главное, чтобы крестный не пришел слишком поздно.
Ива понятия не имела, зачем ее похитил колючий пастух. Не собирается же он ее съесть? От этой мысли девочке стало дурно. Желудок сжался, и ее вырвало остатками вчерашнего ужина на широкую спину, покрытую коричневым мехом и длинными иглами. Во рту остался горький привкус желчи. Однако Роган-Броган не замедлил движения, будто не заметил.
Они спустились с холма и сквозь осинник вышли на лесное болотце. Под ногами у чудища замелькали кустики брусники. Вялые прошлогодние ягоды выглядывали из темно-зеленого мха, точно маленькие злые глазки. Повсюду торчали тощие сосны, покрытые хлопьями серо-голубого лишайника. Роган-Броган пошел медленнее. При каждом шаге ноги его проваливались по щиколотку, оставляя ямы с рыжей водой и бледными ошметками мха, плавающими на поверхности. Длинный толстый хвост пропахал темную дорожку.
Ива чуть повернулась, и тут же острая иголка впилась ей в руку. Девочка заплакала; услышав ее, Роган-Броган остановился. Воткнул посох в мох, затем перехватил Иву двумя руками и поставил на кочку перед собой. Кочка мягко просела, но, к счастью, девочка не провалилась.
Голова кружилась так, что Ива едва держалась на ногах. Тем не менее она заставила себя выпрямиться и посмотрела в круглые глаза колючего пастуха.
– Зачем? – проговорила Ива, шмыгая носом и размазывая слезы по щекам. – Зачем вы меня забрали? Охотник меня найдет и тогда… Тогда он вам такое покажет, всю жизнь жалеть будете!
Даже ей самой угроза показалось смешной, но Роган-Броган не рассмеялся.
– Оом… – прогудел он, указывая куда-то в центр болота.
– Чего вы от меня хотите?
Колючий пастух толкнул ее в плечо. Ива упала на колени, руками – по локоть в холодную воду. Над головой гудел гнус. Подняв взгляд, она увидела, что на веке Рогана-Брогана сидит большой комар – жирное брюшко раздулось от крови.
«Черная… – подумала Ива. – У него черная кровь… Точь-в-точь как у угольной девочки…»
Тут же вспомнился гадкий вкус этой крови, и Ива судорожно сглотнула.
– Оом…
Схватив Иву за ворот платья, колючий пастух поставил ее на ноги. Девочка пошатнулась, но Роган-Броган не дал ей упасть.
– Я должна идти туда?
Ива подняла руку. Что-то темнело сквозь туман – вроде бы островок на болоте, но на секунду ей показалось, что островок движется. Не ответив, колючий пастух зашагал дальше. Ива замешкалась: можно попытаться сбежать, но она нутром чуяла, что делать этого не стоит. С пастухом было страшно, но оставаться одной – еще страшнее. А если она в тумане забредет в трясину? Кто тогда ее вытащит?
– Эй! Погодите! – Прыгая с кочки на кочку, Ива поспешила за Роганом-Броганом, на ходу отмахиваясь от комаров.
Мох прогибался под ногами и не хотел отпускать, и от этого Ива быстро устала. Ноги она промочила, не прошли они и половины пути. В сапогах отвратительно хлюпало, к тому же у нее сползли носки, и Ива шагала босиком, в своей собственной личной луже.
– Я устала… – захныкала она.
– Оом! – отозвался колючий пастух. Ждать ее он не собирался.
– У меня болят ноги! – сказала девочка еще более плаксивым тоном. – Куда мы идем? Зачем?
– Оом!
Поняв, что большего от него она не добьется, Ива выругалась. Но ничего не оставалось, кроме как тащиться следом. Тощая коричневая лягушка выпрыгнула из-под сапога и спряталась под мокрой корягой.
Островок приближался так медленно, что казалось, будто на самом деле он от них убегает. Но постепенно темный силуэт стал расти, проступая сквозь туманные лохмотья. По сути, это был огромный гранитный валун, младший брат скалы рядом с домом Матушки Ночи, глубоко погрузившийся в трясину, так что над поверхностью возвышался лишь кривой купол. На склонах росли чахлые березы и осины. Многие деревья стояли вообще без листьев, но куда хуже выглядели те, у которых живыми оставались лишь одна-две веточки, с парой листочков, трепещущих на ветру. Лишь ближе к вершине деревья росли чуть гуще.
Колючий пастух остановился шагах в двадцати от острова. Ива налетела на него, запнулась, да и плюхнулась в воду. Забарахталась, с перепугу молотя руками и поднимая фонтаны брызг. На мгновение показалось, что сейчас она утонет, но потом Ива сообразила, что достает руками до топкого дна. Она не видела, что находится под поверхностью воды, но на ощупь оно было студенистым и склизким. Только тогда она сообразила, что они подошли к краю широкого рва, кольцом окружившего островок.
Девочка стояла по пояс в воде; Рогану-Брогану здесь было по колено. Ива промокла до нитки. Ее трясло от холода, зубы выбивали частую дробь. Ладони покраснели, и, чтобы хоть как-то согреться, Ива спрятала их под мышками. Унять дрожь так и не удалось. Мокрые волосы прилипли ко лбу – в прядях запутались водоросли, ошметки мха и мелкие черные листья. Если бы ее сейчас увидела Повариха, кухарку бы хватил удар.
– Оом…
Колючий пастух взмахнул посохом и двинулся дальше – через черный ров, с каждым шагом погружаясь все глубже и глубже. Вот вода достает ему до пояса, а вот уже почти до груди… Окажись Ива на его месте, ее бы уже скрыло с головой.
– Эй! Я не умею плавать!
Поскольку Роган-Броган ее не понимал, она попыталась донести эту мысль жестами. Колючий пастух остановился и с отрешенным выражением на морде уставился на пантомиму. Прошло, наверное, минуты две, прежде чем он сообразил, что она хочет сказать. Вернувшись на пару шагов, Роган-Броган протянул ей конец посоха. Пришлось вцепиться в него двумя руками – на большую помощь рассчитывать не приходилось. Ива крепко зажмурилась и упала в воду. И тут же вынырнула, отфыркиваясь и отплевываясь.