Лунный принц - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Оленева cтр.№ 62

– Как раз блондин. У нас в роду блондинов всегда было больше, хотя по законам генетики чёрный цвет является более сильным геном? Да, ладно! Какая разница? Амадей был блондином, но это не существенно. Существенно как раз то, что, насколько я помню эту парочку, они всегда цапались. Ну, это такой вид отношений – жизнь как вечный бой, как вечное соперничество: единство и борьба, в данном конкретном случае совсем не противоположностей. Казалось, оба озабочены только тем, чтобы сильней задеть и ранить друг друга. И каждый наносимый ими друг другу новый удар был сильнее и беспощадней предыдущего, словно они играли на поражение. Несмотря на то, что обоим было не больше пятнадцати, между ними была просто бешеная химия. Оба яркие, харизматичные, темпераментные. За ними было интересно наблюдать со стороны.

Но, как две звезды, если ты оказался в радиусе их зоны действия, они непременно тебя затянут в свою орбиту.

– Ну, не знаю. Не уверена, – хмыкнула я. – Я не слишком сильна в астрономии, но мне кажется, насчёт звёзд и орбит метафора недостаточно точная.

– Всё началось с того, что Амадею показалось забавным завести со мной короткую интрижку. Никаких чувств между нами не было – его интересовали лишь ощущения.

– Хочешь сказать, что спал с предметом воздыхания своей сестры, зная о её чувствах?! – возмутилась я.

Пытаясь представить, что бы я сделала с Энджелом, случись эта история в наши дни. Хотя Энджел с детства уступал мне всё, что я желала. И радовался подобной возможности, потому что я редко чего-то хотела по-настоящему. А тут, если я правильно поняла рассказ, речь шла не о прихоти или капризе, а о реальных чувствах между молодыми людьми.

Ну, по крайней мере, с одной его стороны.

– Нет, до этого слава богу, дело не дошло. Всё обошлось обменом кровью и поцелуями.

– Прелесть, как невинно.

– Я был одурманен очередной дозой опиума и мне было всё равно.

– Действительно, для людей твоего типа собственные желания всегда значимее.

– Ты меня не знаешь.

– Нет. Но я способна делать выводы из услышанного. Итак, ты флиртовал с парнем твоей сестры…

– Амадей не был её парнем. Они не встречались на тот момент.

– Но ты знал о её чувствах.

– Да. Именно потому всё и осталось на довольно невинном уровне. Не знаю, что там в голове было у этого сумасшедшего. Полагаю, он всё это затеял с одной целью – подразнить Снежану. И её следующий шаг не заставил долго себя ждать.

– Дай угадаю – ты был пьян, под кайфом и не отвечал за свои действия.

– Не существует такого градуса опьянения, под которым я был бы не состоянии отвечать за свои действия.

– О! Прости, что посмела усомниться в твоей крутости! Не дай бог ещё и задела твои нежные, трепетные чувства?

– Я понимаю, что тебе бы этого хотелось. Кстати, это вовсе не сложно. У меня всегда была болезненная восприимчивость, а по отношению к людям, которые мне нравятся я вообще довольно ранимый.

– Как трепетно! Итак, ранимая и нежная ты личность, ты был пьян, твоя сестра – настроена враждебно. Она жаждала мести, и?..

– И всё стало очень плохо. Я не думаю, что Снежана понимала, что затевает. Чтобы она о себе там не думала, на самом деле она была невинной девушкой, не подозревающей об иссушающей и порабощающей силе страсти.

Я готов поклясться, чем угодно, что до того вечера никогда не смотрел на неё иначе, чем на сестру. Всё, что занимало её глупую хорошенькую головку в буклях, так это желание, чтобы Амадей со стороны понаблюдав картину, которую, по всей видимости, пришлось созерцать ей. Она хотела заставить его испытать те же муки совести, как это говорят теперь? – умыться тем же полотенчиком?

Снежана не понимала, что шагнула в пропасть и что её игра – эта игра с огнём. Она действовала совсем как ребёнок, подносящий свечу к пороху

В тот вечер на беду для нас обоих я просто заснул в гостиной, и она сочла это подходящим поводом для своей новой игры. Но, как часто это бывает, подобные игры выходят из-под контроля.

Грех – это пропасть, в которую легко низвергнуться, но, преступив безопасный предел назад вернуться не получится. И мы сорвались вниз, как в пропасть.

Я никогда не испытывал ни к кому таких чувств, что взывала во мне она. Я попал в полную зависимость с первого раза. Меня словно опутало шелковой нитью, и я пропал, окончательно и бесповоротно. Нет в мире ничего хуже безответной любви самой по себе, но любовь к сестре вдвое преступней. Я понимал, что преступил тот край, за которым ещё мог надеяться на прощение и понимание отца и брата – другие родственники меня волновали в то время гораздо меньше.

Эта внезапно вспыхнувшая страсть, нежданная и негаданная дарила мне адское наслаждение и превратила мою жизнь в настоящий ад.

Снежана не собиралась заходить далеко, но… я не послушался её возражений. Я их, откровенно говоря, и помню-то смутно. Она возненавидела меня. Потому что не я должен был сделать её женщиной, любила она не меня, но и отрицать, что наш извращённый, противоестественный союз приносил ей удовольствие перед собой она тоже не могла – и ненавидела меня за это вдвое сильнее.

Глядя на Снежану, я словно смотрел смерти в лицо, но видел – жизнь. Боже, ради неё я готов был перевернуть небо и землю, достать любую звезду, убить, изнасиловать, рабски служить. Мне по плечу был любой подвиг, не страшило преступление, не останавливала ни одна низость – чтобы быть с ней, я готов был на всё. Абсолютно на всё, без всяких оговорок и «если». Я впервые понял, что когда один человек способен заменить собой звёзды, все другие – абсолютно все, – меркнут как звёзды на восходе. Измена не идёт на ум, других лиц просто не видишь, ничьи страдания или желания не берутся в расчёт. Для меня существовала только она – её расположение или ненависть.

– Это какая-то нездоровая привязанность. Даже если не учитывать связывающее вас кровное родство.

– Здоровые привязанности и я, увы, не совместимы. Душа моя отягчена несчётными грехами, и я воистину достоин Ада. Я понимал, что так не может продолжаться. Снежане не нужны были мои чувства, она тяготилась ими, ей неприятно было даже глядеть на меня, но даже это… даже это меня не останавливало. Почти каждый раз я брал её силой и… понимал, что мне нет прощения. Удовольствие, полученное против воли то же насилие. Я был даже не болен – одержим этой связью. Я пытался бороться. Но сколько бы любовников и любовниц я не заводил, они не утоляли ни моей жажды, ни моих мук – мой пламя гасло только рядом с ней. Всё остальное только сильнее распаляло.

Я понимал, что причиняю ей страдание, понимал, что разочарую отца ещё больше, чем он был разочарован во мне, хотя… кажется, падать было ниже некуда, но я справился. О реакции Винсента было страшно подумать. Я понимал, что разрушаю возможное будущее той, кого любил и кого сам же уничтожал.

Но сколько бы я не боролся с собой и своим внутренним демоном, он неизменно побеждал, а я – проигрывал. И снова оказывался в её спальне, вновь сжимал в объятиях, как она не противилась, с наслаждением слизывал с её губ стоны удовольствия, а потом сгорал от стыда, видя слёзы на её глаза, понимая, что развращаю и гублю то, что люблю сильнее всего на свете.