Шторм времени - читать онлайн книгу. Автор: Гордон Диксон cтр.№ 70

Поэтому мы продолжали: он просто находился при мне, а я копался в книгах, уже стоящих на полках в библиотеке и в тех, что Билл постоянно привозил из экспедиций по окружающим территориям. Что именно мне следует искать, я точно пока так и не определил, поэтому руководствовался исключительно ощущением того, что в них обязательно должно найтись нечто, таящееся в обширной кладовой человеческой философии и литературы. Вот я и продолжал искать отдельные намеки, обрывки и кусочки мыслей, подобные крупицам золота и драгоценным камням, просыпающимся на дорогу из каравана знаний, за которым я следовал.

В первые дни после своего возвращения я особенно не задумывался о своей роли в жизни нашего маленького сообщества. Но через неделю или две мне вдруг с удивлением пришло в голову, что почему-то никто – ни Мэри, ни Билл, ни даже Эл-лен – не просит меня снова взять на себя руководство коммуной. Вместе с удивлением пришло и беспокойство, но в то же время и чувство тайного облегчения. Меня, конечно, беспокоило, что они больше не нуждаются в моей помощи, но в то же время я нутром чувствовал: то, чем я занят, во всех отношениях является гораздо более важным, чем административная деятельность. Поэтому летние цвета за окном постепенно выцвели и превратились в яркие цвета осени, сменившиеся бурым цветом жухлой травы и белым цветом снега, оживляемого лишь отдельными мазками вечнозеленых растений, и я наконец понял, что мое присутствие в основном необходимо, так сказать, лишь на торжественных мероприятиях.

Одним из них было празднование так называемого Дня Благодарения, который для удобства устраивали десятого декабря, а после него начинались три недели общего веселья, заканчивающиеся в Новый год. На обеде в честь Дня Благодарения, как почетные гости, у нас в летнем дворце присутствовали руководители и предводители соседствующих с нами групп, которые перечислял мне Билл.

Сами вожаки являли собой весьма разношерстную компанию. Весельчаку Уотеру из Потерянного Колена было двадцать с небольшим; он был худым и сутулым негром и всегда оставался настороже. Уотер производил впечатление человека, который в любой момент может легко впасть в ярость, действительно – три его жены и пятеро детей, которых он прихватил с собой, буквально ходили вокруг него на цыпочках. Он был единственным по-настоящему молодым человеком среди присутствующих лидеров, и, по словам Билла, все остальные члены его полукоммуны были его ровесниками.

Биллу Проджеку было под сорок. Он утверждал, что он – чистокровный индеец сиу из резервации Роузбад в Южной Дакоте, хотя и не был похож на тех сиу, которых мне доводилось видеть в Миннесоте. В остальном же он, несомненно, выглядел как индеец. У него было лицо человека, способного, не меняя выражения, пройти сквозь стальную стену. На самом деле он был исключительно идеологическим лидером своей колонии, среди обитателей которой было лишь несколько индейцев. Петру Уоллинстадту, высоченному седовласому человеку, с крупными руками и костистым лицом, было около сорока пяти. Он был довольно ограниченным человеком и мог руководить людьми лишь благодаря своей непреклонной воле и непоколебимому стремлению к цели. Что бы ни обещал Уоллинстадт, он непременно это исполнял, рассказал мне Билл, кратко информируя меня о вожаках накануне их приезда. Старик Райан, его еще называли Дед, был самым настоящим патриархом: седоволосый, широченный как стена, умный, хитрый, деспотичный и крайне вспыльчивый человек. Они с Весельчаком Уотером не скрывали обоюдной неприязни – в остальных группах даже заключали пари по поводу того, когда эти двое наконец схлестнутся и что послужит для этого поводом. Одной из возможных причин, почему конфликт до сих пор не вступил в активную фазу, было то, что молодые Райаны (любой из членов группы Деда назывался Райаном, независимо от кровного родства) втайне восхищались более свободными порядками, царящими среди членов Потерянного Колена, и между членами этих двух групп существовали довольно тесные контакты. Между тем оба лидера в основном сидели по домам и встречались друг с другом только в самых редких случаях, таких, как наша гулянка по случаю Дня Благодарения.

Не успели четверо лидеров появиться во дворце, как между ними разгорелась нешуточная борьба за то, кто завладеет моим вниманием. Неудивительно, что явным победителем вышел Старик Райан. Конечно, полностью изолировать меня от коллег он не смог, но в его обществе я провел времени раза в полтора больше, чем со всеми остальными. Я поймал себя на том, что в душе даже симпатизирую старому ублюдку – звание, которого он заслуживал и в прямом и переносном смысле и, похоже, очень гордился этим. Прежде всего, у него были мозги и опыт, он не был маньяком, как Весельчак, или упрямым фермером, вроде Петра Уоллинстадта, или таким подозрительным и вздорным типом, как Билл. С Райаном о многом можно было поговорить, он был довольно разговорчив, с хорошо развитым чувством юмора, хотя все его шутки и были невероятно похабными.

Именно он впервые заговорил об Императрице – примерно на вторую неделю празднеств. Мы стояли в библиотеке, держа в руках стаканы с пивом и глядя в окно на уходящий вдаль и освещенный вечерним зимним солнцем склон, на реку, где у берега был устроен каток и где было полно катающихся.

– Что ты станешь делать, если она все же придет? – неожиданно спросил Райан во время разговора о весеннем севе.

– Кто? – рассеянно спросил я.

Мое внимание и мысли были лишь частично сосредоточены на нашем с ним разговоре о хранении корнеплодов, и мне показалось, что я пропустил что-то из сказанного им. Я был полностью поглощен зрелищем катающихся на коньках людей. Некоторые из них нацепили шахтерские шлемы с укрепленными на них фонарями и теперь, в наступающих сумерках, благодаря фонарям были похожи на мелькающих светлячков. Крошечные огоньки кружились и рисовали на фоне сереющего льда замысловатые фигуры. Разного рода узоры захватывали меня с самого детства. Например, я видел своеобразные узоры даже в колебаниях рынка ценных бумаг, именно это и стало основой моих успехов на бирже. Таким же образом я управлял своей компанией снегоходов, и так же было со всем остальным, вплоть до нашей дуэли со штормом времени, во время которой решающую роль снова сыграла моя способность видеть узоры переплетающихся силовых линий. Теперь я начинал видеть своего рода узоры в кружащихся вдали огоньках: хрупкий, оригинальный, постепенно усложняющийся узор, который формировали и пространство катка, и социальный аспект происходящего, и взаимные симпатии или антипатии катающихся.

– Кто? – переспросил я.

– Кто-кто? Императрица! Видать, пива перебрал, Деспард! Я спрашиваю: что ты будешь делать, если она явится сюда? А явится она точно, если только доживет, поскольку твердо решила завоевать весь мир. Слов нет, у тебя очень неплохая добровольческая армия, но вряд ли она остановит три сотни профессиональных солдат, располагающих транспортом, самолетами, вертолетами и самым разнообразным оружием, вплоть до легкой артиллерии.

– А что намерен делать ты? – спросил я, все еще не вернувшись к сути разговора.

– Я? Само собой – изворачиваться и договариваться, – проворчал он и сделал основательный глоток. – Я-то знаю, что мне с ней не совладать. Зато ты можешь оказаться достаточно глупым, чтобы попытаться оказать ей сопротивление.