Люби сильнее - читать онлайн книгу. Автор: Елена Тодорова cтр.№ 21

– У тебя все еще есть возможность меня научить.

Мария

У меня появляется возможность рассмотреть татуировки Яра. Впечатление производит неизгладимое. В бункере мы дурачились и оставляли на телах друг друга различные сообщения и картинки. Однажды я нарисовала Ярику под ребрами половинку сердца со своими инициалами, а вокруг «разбросала» сердечки и шутливые вздохи «ах». Он все это повторил, только вывернул содержимое изнаночной стороной, вынося на поверхность боль, которую ему пришлось пережить.

Теперь на боку Яра вечными чернилами набита та же разорванная половинка сердца с «М» внутри, но вокруг вместо любовных сердечек и вздохов расположена мелкая множественная россыпь «ha-ha».

На первых секундах увиденное беспощадно ранит своим цинизмом, но овладев эмоциями, я призываю себя не зацикливаться. Очевидно, для него это был своеобразный способ справиться.

На углях остывающих эмоций подбираюсь к неожиданному решению. Завтра, после экзамена, пойду в салон и сделаю на своем теле визуальный ответ. Для себя и для Градского.

– Если устала, приляг, отдохни, – тихо обращается ко мне Яр.

И я осознаю, что ушла в свои мысли.

– А… Нет, не устала. Да и ненавижу днем спать, – оборачивая вокруг груди полотенце, улыбаюсь. – Задумалась.

– И о чем?

– Да ничего такого, на самом деле… Просто… Секрет, в общем. Потом узнаешь, – так не терпится увидеть его реакцию, сама же себя выдаю.

– Потом – это когда? – Ярик смахивает с лица воду и смотрит со всей серьезностью.

Я же жалею, что вышли из моря. На суше не решаюсь к нему прикасаться.

– Потом – это потом, – таким простым ответом саму себя запутываю.

– Черт, зная тебя, боюсь, успею в дряхлого старика превратиться.

– Что? Почему? Не очень дряхлого.

– У тебя не бывает какой-то определенной реакции, – смеется Яр и вдруг обхватывает мое лицо ладонями.

Ведет большими пальцами по щекам, а я забываю, что дышать должна. С тех пор, как перемирие заключили, впервые сам прикасается. То, что происходило в саду, в расчет не беру. Мы в тот момент оба неадекватно себя вели. Ярик, скорее всего, даже не помнит, что творил. Это у меня кожа еще сутки горела. Он же… Для него всегда все проще.

Улыбка на лице Градского медленно тает. Я невольно сглатываю и слишком суматошно курсирую взглядом к его глазам. Поймав знакомую поволоку, осознаю, о чем он думает и чего желает.

Поцелует?

Кажется, что поцелует.

Боже…

Едва возникает это предчувствие, внутри все органы в крохотную точку сбиваются. Она пульсирует и крайне сильно жжется. Словно лучевая терапия на все тело радиацию раздает. Прикрываю веки, совершаю резкий вдох и почти сразу – разочарованный выдох. Потому что Яр отступает. Тепло его ладоней покидает мое лицо. Горячее скопление внутри распадается.

Он уходит к навесу и, схватив пачку, избегая зрительного контакта, подкуривает сигарету. Мне не остается ничего другого, как заняться обедом.

Остаток дня проходит относительно спокойно. Мы разговариваем о всякой ерунде, острых тем не касаемся. Только я все равно не могу перестать анализировать то, что должно было случиться и не случилось. Купаться больше нет охоты. Мне начинает казаться, что я ему себя навязываю.

Но позвал же… Зачем?

Смотрит так… Смотрит так, что голова кружится.

За этот неоспоримый факт как за соломинку ухватываюсь. Едва мне удается расслабиться, нервной системе приходится сражаться с набегающей темнотой.

Ярик разжигает мангал и готовит для нас двоих шикарный ужин. Мне очень нравится за ним наблюдать. Стараюсь на этом фокусироваться, но обманчивое восприятие то и дело дорисовывает в естественной черноте уснувшего мира что-то фатальное и ужасающее.

– Что не так, Маруся? – с характерной прямотой подступает Яр, как только заканчиваем с едой. – Давай уже, вываливай.

– А что? Нет. Все нормально.

– У тебя проблемы с темнотой? – дублирует вопрос. И если вчера мне удалось увильнуть, сейчас я понимаю, что не могу больше врать. У нас ведь целая ночь впереди. Я не знаю, как отреагирую на замкнутое и абсолютно темное пространство палатки. – Прекращай скрывать. У тебя не получается.

– Что ты хочешь услышать? – шепотом уточняю я.

Склоняя голову, рассматриваю сцепленные в замок кисти.

– Правду.

Несколько раз мысленно повторяю это слово, будто таким путем установку себе даю. Я ведь действительно обещала, что буду честной.

– Да, – после признания буквально вынуждена сделать паузу, иначе вдохнуть не смогу. – Проблема есть.

– После бункера?

– Да.

– Блядь… Так и знал.

– Но с тобой у меня, похоже, прогресс намечается, – тихонько смеюсь, чтобы не заплакать.

– Подробнее?

– С кем-то другим… Даже с папой, я бы тут ночью не осталась. Понимаешь, что это значит?

Откровеннее не могу сказать.

Но он, конечно же, понимает. По глазам вижу. На атомы меня разбирает.

– Если что, можем собраться и прямо сейчас домой поехать, – предлагает после недолгих раздумий.

– Нет! Не хочу домой, – озвучиваю и осознаю, что это действительно так. Желание быть с ним в разы превосходит стремление оказаться в безопасности своей комнаты. – Хочу с тобой остаться.

– Тогда иди, готовься ко сну. Я уберусь.

Я рассчитывала, что мы посидим на берегу. Представляла, как Ярик обнимет и расскажет что-нибудь смешное. Но он, очевидно, решил, что для первой вылазки достаточно того, что есть. И так прилично вперед шагнули.

Возможно, в следующий раз… Через неделю.

Тешу себя этими мыслями, пока надеваю пижаму и кутаюсь в одеяло. Их у нас два, но я надеюсь на то, что Яр второе, скрученное в углу, проигнорирует. Намеренно пристроила на него фонарик.

Хочу, чтобы обнял, прижался всем телом…

Так сильно хочу, кажется, с катушек слечу, если этого не произойдет.

Хвала Богу, долго мучиться в ожидании не приходится. Ярик забирается в палатку, затягивает молнию и замирает около фонарика.

– Оставить?

– Нет, – спешу с ответом. – Хочу попробовать спать без света. Вдруг с тобой и это получится…

Но едва освещение гаснет, тело пробивает дрожь. Дыхание учащается. Сердце безумные обороты набирает. Плохо соображаю, что происходит вне моего организма, пока не ощущаю крупную и шероховатую ладонь Ярика. Она пробегает по моему животу, предплечью, запястью и, наконец, сплетается пальцами с моей кистью.