Оруэлл - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 109

Позже, когда Оруэлл был уже столь тяжело болен, что не мог заниматься общественной деятельностью, Кёстлер стал одним из инициаторов проведения в июне 1950 года в Западном Берлине Международного конгресса за свободу культуры. Советская и восточногерманская пропаганда не жалела злобных эпитетов для участников этого форума. Председатель Государственного комитета по радиовещанию ГДР Герхард Эйслер обозвал их «американскими шпионами и литературными обезьянами» . Ему ответил именно Кёстлер: «Ты помнишь, как в 1940 году во Франции мы были вместе в концлагере Ле Верне? Мы таскали из уборных ведра с дерьмом, и ты спросил, что я собираюсь делать, освободившись. Я ответил: “Пойду воевать с нацистами”. Ты засмеялся мне в лицо и назвал меня “безнадежным мелкобуржуазным романтиком”. Полагаю, что с тех пор ты изменил свои взгляды и изменишь их еще. Но то, что ты сказал о нас, о нашем конгрессе, показывает, что вы, несчастные псы, до сих пор дрожите при слове “свобода”» .

Можно не сомневаться, что в эволюции писателя немалую роль сыграл Оруэлл. В 1960 году в передаче Би-би-си, посвященной памяти коллеги, Кёстлер говорил о его «бескомпромиссной честности» и потрясающей оригинальности как человека и мыслителя: «Я не думаю, что Джордж вообще знал, что заставляет дергаться других людей, потому что то, что заставляло дергаться его, очень отличалось от того, что дергало остальных» .

Подчас Оруэлл решался выходить за пределы публицистики, понимая, что его рассуждения могут представлять интерес и для научных гуманитарных кругов. Так произошло с «Заметками о национализме», опубликованными в октябре 1945 года в дебютном номере научно-популярного журнала «Полемик», посвященного проблемам философии, психологии и эстетики . В статье была предпринята попытка противопоставить национализм патриотизму, под которым имелась в виду «приверженность человека к определенному месту и определенному образу жизни, которые он считает лучшими в мире, но при этом не имеет желания навязать их силой другим людям». Национализм же, считал автор, — это привычка отождествлять себя с единственной нацией или другой группой и ставить ее выше добра и зла, «не признавая за собой никакого иного долга, кроме служения ее интересам». Национализм неотделим от стремления к власти. Каждый националист пытается достичь всё большей власти для своей нации или группы, в которой он решил «растворить собственную индивидуальность». Основными чертами националистического сознания являются одержимость, нестабильность, безразличие к реальности.

Гуманистический пафос и в то же время аналитичность статьи давали возможность интеллектуальным читателям (на которых в первую очередь она была рассчитана) провести водораздел между патриотизмом и национализмом, который приверженцы последнего спекулятивно выдавали именно за патриотические чувства. Писатель и журналист Оруэлл проявил себя мастером глубоких обобщений.

Победа лейбористов на выборах 1945 года произошла в значительной степени в результате победы над Германией, которую подавляющее большинство рядовых людей и политиков воспринимали как триумф сталинского СССР. Необходимо было большое мужество, чтобы попытаться смыть эти радужные краски, показать подлинную сущность тоталитаризма, олицетворяемого не только побежденным германским нацизмом, но и победившим советским большевизмом. Неменьшее мужество нужно было, чтобы заявить, что и Великобритания, и другие страны Запада могут оказаться перед опасностью погружения в бездну диктатуры. О том, что такая ситуация отнюдь не была исключена, свидетельствовала судьба предложения, с которым в феврале 1946 года выступил Оруэлл вместе с несколькими другими писателями и общественными деятелями (в том числе Гербертом Уэллсом и Артуром Кёстлером).

Формально безадресное, фактически предложение было обращено к судьям Нюрнбергского процесса над главными германскими военными преступниками. Оруэлл, внимательно следивший за ходом исторического суда, отмечал для себя, что между представителями западных стран и СССР существует некое неформальное соглашение, что некоторые болезненные для СССР вопросы затрагиваться не будут. Оруэлл обратил внимание, что в Нюрнберге ни словом не упоминаются показательные процессы в Москве 1936–1938 годов, где подсудимых, в том числе бывших ближайших соратников Ленина, и якобы стоявшего за их спиной Троцкого обвиняли в связях с властями нацистского рейха и гестапо (упоминались даже конкретные фамилии, например заместителя Гитлера по нацистской партии Рудольфа Гесса); замалчивается история советско-германских отношений 1939–1941 годов, включая советско-германский договор о дружбе и границе; не упоминается о визите народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова в Берлин в 1940 году и его беседах с Гитлером и Риббентропом; утверждается, что расстрелы тысяч польских военнослужащих и гражданских лиц в Катынском лесу под Смоленском были делом рук гитлеровцев, а не советского НКВД, несмотря на то, что в мировой печати уже появились неопровержимые доказательства гибели поляков до прихода туда немцев. Оруэлл считал, что руководители западных держав и назначенные ими нюрнбергские судьи под влиянием советского диктатора идут на сознательное сокрытие истины.

Именно в связи с этим и возникла идея открытого письма в популярную американскую левую газету «Форвард», чтобы привлечь внимание общественности к проблеме, в надежде, что и другие печатные органы и информационные агентства на него откликнутся. Но «Форвард» поместила письмо на одной из последних полос , и его просто не заметили; другие же печатные органы документ просто проигнорировали. Что же так напугало прессу?

Оруэлл и другие авторы письма напоминали, что на московских судебных процессах подсудимых обвиняли в связях с нацистским правительством и гестапо; рассказывали о признании комиссией американского ученого, философа и психолога Джона Дьюи, работавшей в 1937 году в пригороде Мехико Койоакане, Троцкого невиновным по всем предъявленным ему на московских процессах обвинениям . Оруэлл и его соавторы считали необходимым, чтобы Нюрнбергский суд, опираясь на нацистские архивы, «вбил последний гвоздь» в гроб лживых обвинений. Для этого они предлагали:

Понятно, что более неуместный текст для публикации в американской или британской прессе в 1946 году придумать было трудно — но не потому, что составители письма не были правы по существу. Однако с точки зрения реальной политики выполнение требований Оруэлла и его товарищей в отношении руководителей правительства СССР, союзника США и Великобритании в только что закончившейся кровопролитной войне, было абсолютно невозможно.