Декабристы - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Киянская cтр.№ 47

Для вящей убедительности Бестужев потребовал себе полный список членов Общества соединенных славян и отметил в нем тех, кто готовился в цареубийцы. О том, что список, согласно правилам конспирации, сразу же был сожжен, «славяне» не догадывались.

Бестужеву не всегда удавалось достичь задуманного лишь с помощью своих ораторских способностей. И тогда в ход шли другие методы. В частности, в деле укрепления структуры тайного общества он умело использовал интригу. Пример тому — история с майором Пензенского пехотного полка Спиридовым.

Михаил Матвеевич Спиридов происходил из богатой семьи русских аристократов. По материнской линии он приходился внуком знаменитому историку М. М. Щербатову и родственником самому Бестужеву-Рюмину (дед последнего был кузеном Щербатова). Скорее всего, четвероюродные братья были знакомы с детства; по крайней мере точно известно, что старший брат Михаила Бестужева Николай в 1810-х годах жил в московском доме Спиридовых .

Майор Спиридов вступил в Общество соединенных славян непосредственно перед его слиянием с Южным и по прямой просьбе Бестужева-Рюмина. По мнению М. В. Нечкиной, «по типу своему этот человек более подходил к Южному обществу, и, вероятно, Муравьев и Бестужев надеялись на то, что этот знатный по происхождению дворянин, родственник князьям Щербатовым, будет проводником их замыслов в скромной среде Соединенных славян». «Но, — продолжает Нечкина, — надежды их не оправдались, и Спиридов стал вести себя самостоятельно, противореча руководителям Васильковской управы» . В частности, Спиридову не понравился «Государственный завет» — составленная Бестужевым под диктовку Пестеля и предоставленная «славянам» краткая выжимка из «Русской Правды» . Майор желал видеть свою страну не республикой, а конституционной монархией, не соглашался с идеей отмены сословий и предложенными Пестелем путями решения национального вопроса в России. На многие пункты этого документа он «написал было свои возражения» , которые пытался высказать Бестужеву, и просил гласного обсуждения вопроса.

Однако Бестужев-Рюмин убеждал «славян», что рассматривать этот документ на «объединительных» совещаниях «совершенно лишнее» — «из сего могут произойти ссоры и несогласия». Когда же Спиридов попытался настоять на своем, началось то, что, по мнению «славян», называлось «интрига подпоручика Бестужева-Рюмина насчет отдаления майора Спиридова» .

На одном из совещаний (проходившем в отсутствие Бестужева) Спиридов был избран «посредником» между «славянами» и «южанами», то есть фактически получил права «боярина», руководителя управы. И суть интриги состояла в том, чтобы не допустить этого. Бестужев потребовал нового собрания «для поправления сей ошибки» .

Но выборы уже прошли, отменять их итоги было неудобно. По крайней мере среди демократически настроенных «славян» это было не принято. И Бестужев нащупал единственно возможный в таком случае ход — решил изменить структуру подчинения «славян» Южному обществу. Было предложено назначить не одного «посредника», а двух: от пехоты и от артиллерии. Из руководителя управы тайного общества «посредник» превратился в представителя «профессиональной» группы в Васильковской управе. Одним из таких «посредников» всё же остался непокорный майор, другим был избран артиллерийский подпоручик И. И. Горбачевский.

Если подводить итоги «объединительной» деятельности Бестужева в среде «соединенных славян», следует признать, что на самом деле члены «славянского» общества не были интересны Бестужеву ни как личности, ни как носители определенных идей, ни даже как представители иной формы конспиративной организации. На следствии, опровергая одно из показаний «славян», он скажет: «…я даже не припишу этого их раздражению против меня, но только малому навыку мыслить и некультурности», — а в другом показании добавит: «…я из “славян” пятой доли не знал, ибо видел их толпою, и то только три раза»; «как “славяне” были многочисленны и незначащи, то разделя их на управы, я не давал себе труда узнавать поименно членов, предполагая в случае нужды снестись с начальниками управ» (курсив мой. — О. К.) .

В связи с этим следует признать справедливым вывод М. В. Нечкиной: Бестужев смотрел на членов Общества соединенных славян «как на орудие революции, пушечное мясо» и в ходе «объединительных» совещаний «ловко провел “славян”» .

Кроме ораторского дарования и умения вести интригу, подпоручик Бестужев-Рюмин обладал и незаурядным актерским талантом. Это хорошо видно из истории его взаимоотношений с собственным полковым командиром полковником В. К. Тизенгаузеном.

Василий Карлович Тизенгаузен был в 1824 году принят в Южное общество Сергеем Муравьевым-Апостолом. Среди декабристов он был одним из самых старших, к моменту вступления в заговор ему уже исполнилось 44 года. За плечами полковника был немалый боевой опыт: в армии он начал служить с 1799 года, в военных действиях принимал участие с 1808-го .

Принятый в общество всего лишь с правами «брата», Тизенгаузен не был убежденным заговорщиком, желание «порвать» с заговором возникало у него постоянно. Чтобы быть подальше от Васильковских лидеров, он добивался перевода в другой полк или отставки. «Подполковник Муравьев при брате своем и, помнится, при подпоручике Бестужеве-Рюмине на коленях усерднейшим образом просил меня неотступно оставить намерение мое», — показывал Тизенгаузен на следствии .

Васильковским лидерам, чтобы удержать полковника от исполнения его «намерений», пришлось даже прибегнуть к помощи Пестеля. «Просили меня Бестужев и Муравьев в разговоре с Тизенгаузеном прилагать много жару и говорить о начале действий в 1825 году… ибо по его характеру сие им нужно», — показывал Пестель .

После ареста в январе 1826 года Тизенгаузен понял, что главная его «вина» состояла не в участии в заговоре как таковом, а в попустительстве «преступным предприятиям» подпоручика Бестужева-Рюмина, благодаря которому тот имел прекрасную возможность путешествовать по делам общества по Украине, Польше и России. «Он был главным связующим звеном между заговорщиками», — утверждал начальник штаба 1-й армии барон К. Ф. Толь , и эти слова справедливы.

Кроме упоминавшихся выше Вильно, Киева и Житомира, Бестужев-Рюмин много раз бывал в Тульчине, Каменке и Линцах — месте квартирования штаба Вятского пехотного полка, которым командовал Пестель. В 1823 году он тайно совершил поездку в Москву для «склонения некоторых членов к содействию» в реализации «Бобруйского заговора», предусматривавшего военное восстание и «арестование» императора на летнем смотре под Бобруйском. Бывал Бестужев и в Хомут-це — полтавском имении Муравьевых-Апостолов, и в Умани — месте службы князя Волконского. Известно, что в 1823–1825 годах он месяцами жил в Василькове у Сергея Муравьева.

Между тем дисциплина требовала нахождения всех офицеров при полку. В отношении же бывших семеновцев, сосланных на юг после «истории» 1820 года, лишенных права не только на отставку и отпуск, но даже на командировки, это правило должно было действовать и вовсе неукоснительно.

На следствии Тизенгаузен убедил себя в том, что виновником всех его бед был именно Бестужев-Рюмин, и пытался дать ответ (не только следствию, но прежде всего самому себе), как же он, немолодой полковник, поддался обаянию обер-офицера и не только не «отстал» от общества, но и постоянно нарушал воинскую дисциплину. Практически в каждом своем показании он сам, без давления Следственной комиссии, возвращался к этой теме.