Анатомия теургии - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Скумбриев cтр.№ 29

— Ты знаешь, что я ему отвечу.

— Знаю. Поэтому и не могу сказать, что случится. Но и не хочу, чтобы тебе навредили. Соглашайся, колдунья. Это лучший путь из всех, что у тебя сейчас есть.

Лучший… вот сейчас Кенельм не лгал. Вернее, он сам верил в свои слова, неподдельно, искренне. Настолько, что сама Гита на мгновение заколебалась. А что, если так и есть? Она не давала никаких клятв верности, лишь собиралась договориться с Чёрным королём. Она вполне может согласиться.

Вот только, пожалуй, возненавидит себя после этого. Не потому, что Красный король — восьмёрник, а потому, что никуда уже не получится уйти от ощущения крысы, мечущейся из угла в угол. Гита всегда презирала людей без чести, тех, кто готов служить кому угодно, лишь бы тот платил хорошо. И даже то, что она в плену, ничего не меняло.

Нет, она не согласится. Это уж точно.

Кенельм понял.

— Печально, — он вздохнул. — Я надеялся, ты услышишь голос разума.

— Уйди, — Гита отвернулась. — Поцелуй ручку своему королю, пусть он отправит тебя на очередную бойню. А я останусь сама по себе.

Он ничего не ответил. Просто поднялся и, снова вздохнув, вышел прочь. Лязгнула задвижка — и наступила тишина.

Гита уткнулась носом в подушку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

* * *

Курьер Меаччи появился во дворце внезапно, впрочем, они всегда появлялись будто из ниоткуда. Письмо было адресовано самому королю, и раз уж отправитель не поскупился на доставку, значит, это действительно было срочно.

Эльфгар увидел его во дворе, возвращаясь с прогулки, но не придал этому значения — в конце концов, мало ли кто мог писать королю? Лишь когда тот позвал его к себе и, хмурясь, протянул сложенный лист бумаги со сломанной печатью, шериф понял: весть касалась его напрямую.

Когда он разворачивал письмо, то ещё был правителем Фьёрмгарда, ему подчинялся целый шир, а домом было целое поместье с обширным садом. Когда же он пробежал глазами первые абзацы, всё это рассыпалось прахом. В один миг он стал титулованным нищим, без денег и крова, и жгучая ярость захлестнула ум.

— Мы вернём его, — король внимательно смотрел на шерифа. Тот поднял на него тяжёлый взгляд, передавая письмо Деорингу:

— Верю.

— О какой колдунье говорится в письме?

— Альма… Альма Веллер. Другой такой я не знаю, — слова приходилось выталкивать, а ненавистное имя снова заставило кровь кипеть. Зря он тогда не отправил людей убить её, что бы там ни говорил молодой маг.

Зря он допустил, пусть даже на минуту, что ведьма может встать на его сторону.

— И она действительно могла сотворить такое?

— Я ведь рассказывал, — Эльфгар поискал глазами кресло и, подвинув его ближе, рухнул в него. — Она оседлала осквернённого волка. И не знаю, что умеет ещё.

— Отец… — подал голос Деоринг, и Эльфгар услышал ту же ярость, что бушевала в его душе.

— Молчи! — рыкнул он. — Дочитал? Отдай письмо королю.

Деоринг подчинился. Прекрасно. Придётся дать ему волю — но чуть позже, когда этого не увидит Тостиг. Ни к чему королю видеть, каков из себя один из его вассалов. Слишком легко неправильно всё понять.

— Если Гарольд проиграет, в тот же день ты вернёшь своё, — сказал Тостиг.

— Знаю.

— Ты возглавишь авангард моей армии?

— А разве у меня есть выбор? — горько усмехнулся Эльфгар.

За Гитой пришли на следующий день.

За это время она успела отодрать тонкую, но весьма твёрдую щепку от кровати, после чего изломать её всю в тщетных попытках снять хотя бы один из браслетов. Замок оказался довольно тугим, и хотя в конце концов ей удалось нащупать нужную точку, провернуть его не представлялось возможным — требовался металл. А его не было.

В промежутках между бесплодными попытками избавиться от иттриевых кандалов колдунья откровенно скучала, иногда засыпая: сказывались последствия стимулирующего зелья, так что постоянная усталость преследовала её. Если подумать здраво, пытаться бежать в таком состоянии весьма глупо, но это Гиту не смущало.

Утром заглянула Джаана, на этот раз молча, проверила, нет ли жара, оставила на столе чашку с травяным настоем и велела выпить до дна. Полагаться на честность пленницы она не стала, но Гита и не собиралась отлынивать — вряд ли джумарская лекарка хотела её отравить. Так что опрокинула в себя чашку, не поморщившись. Никаких особых ощущений, кроме непередаваемой горечи, она не испытала, но лекарства и не должны действовать мгновенно.

А потом заявился Кенельм, на этот раз леденяще бесстрастный, ни намёком не показавший, что вчера между ними было хоть что-то.

— Король хочет тебя видеть, — коротко сказал он. — Сейчас.

Сопротивляться не было никакого смысла — если бы Кенельм захотел, скрутил бы Гиту без труда, к тому же она сама изнывала от скуки и устала выдумывать, что от неё могло понадобиться Тостигу. Гвардейцы, однако, так не считали, и в коридоре её ждали ещё трое, все, как на подбор, высокие и плечистые.

— Надо же, — не сдержалась Гита, оглядев сопровождающих. — Четверо мужчин потребовалось, чтобы отвести к его величеству безоружную женщину.

— Идём, — велел Кенельм. Остальные одарили Гиту недобрыми взглядами, но не сказали ничего.

Идти, к удивлению норны, пришлось недалеко. Король принял её не в кабинете, а в небольшой гостиной, явно не предназначенной для высоких гостей. Слишком простая обстановка, при этом Тостигу удалось создать впечатление высокого качества, не скатившись в дешёвую помпезность вроде золотых инкрустаций и шёлковых штор, и это о многом говорило.

— Норна, мой король, — сказал Кенельм, перешагнув порог.

— Чудесно! — Тостиг поднял голову. Он сидел у камина, протянув руки к огню — было ощутимо холодно. — Садитесь, мейстрес Фэруолл.

Кенельм выдвинул ей стул, и Гита, подобрав юбку, аккуратно села. Напоследок она одарила хускэрла благодарной улыбкой, постаравшись, чтобы он уж точно уловил иронию в её глазах. Но лицо Кенельма осталось бесстрастным.

От короля больше не последовало никаких указаний, но хускэрлы повернулись и один за другим вышли из комнаты. Тостиг терпеливо ждал. Наконец, хлопнула дверь, и он расслабленно вытянулся в своём кресле.

Наступила тишина. То ли король предлагал гостье начать первой, то ли просто испытывал её терпение, но начинать разговор он не спешил. И даже не смотрел на Гиту, предпочитая разглядывать потолок.

Это была какая-то игра, но Гита не собиралась играть по правилам. Поэтому она выбрала свой вариант — приподнявшись в кресле, резко подвинула его ближе к огню, да так, чтобы как можно громче загреметь ножками по полу.

Тостиг вздохнул.