Переворот - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 35

Доложив Екатерине о нежелании Крузе ехать в Ропшу, Гриц с тяжёлым сердцем поспешил на мызу.

Алехан встретил его с немалой радостью. Видно, и ему было не по себе стеречь императора почти в одиночку. Нет, подчинённые-то у него были. Зато ни одного прямого начальника. Если что, он крайний.

— Ирод наш то мается кишками, то пилит на скрипице, — сообщил Орлов. — Тут вдруг станет весь зелёный и с горшка не слезает, хотя крошки в рот не брал. Худо ему. Боюсь, как бы не помер. А пуще того — как бы не ожил. Извёлся я весь. Точно с грудным ребёнком. — Алехан провёл ладонью по лбу. — То стонет так тоненько и жалобно, хоть плачь. То начнёт ругать нас изменниками и грозить повесить каждого, как только вернёт себе власть. «Дайте срок, — говорит, — ужо вам будет!» А то поуспокоится, сядет с нами в карты играть и дойдёт до такого азарта, что хоть за руки, за ноги его держи.

Из рассказа Орлова Гриц не вынес ничего утешительного.

— Слабоумный. Что с него возьмёшь? — Он хлопнул Алехана по плечу. — Ничего, теперь будем на пару доглядывать. Да и лакея я его привёз. Станет за ним ходить. Всё караульным полегче.

Алексей слегка приободрился и повёл друга показывать хозяйство. Дом был небольшой, двухэтажный. С крошечными флигелями и зелёной шпилевидной крышей, отчего издалека напоминал кирху.

Как оказалось, бывшему императору не позволяли выходить в сад. Без прогулок тот очень страдал. Всякий раз, когда Пётр пытался приблизиться к двери, часовые по неприметному знаку Орлова сдвигали перед ним ружья с примкнутыми штыками.

— Словами не понимает, — пояснил Алехан. — Её Величество сказывала, будто в детстве его воспитатели сильно били. Теперь ясно, за что. Случись у меня под началом такой балбес-недоросль, я бы весь ремень об его задницу измочалил. Сказано: нельзя. Не в моей власти ему разрешить. Нет, лезет и лезет.

Ещё хуже дело обстояло с уединением Петра в крошечной комнате для известных нужд. В предписании было сказано, что императора ни на минуту нельзя оставлять одного.

Следить, не спуская глаз. Между тем он каждые полчаса стремился остаться один на один с ночной вазой. При состоянии его желудка такое поведение было естественным, и Алексей отрядил одного из солдат постоянно дежурить в уборной. Это донельзя смущало государя и подавало повод для беспрестанных вспышек его гнева.

— Поссать он при другом человеке не может, — жаловался Орлов. — Будто и не мужик. Чего стесняться-то?

Гриц не стал пускаться в дискуссию о деликатности сего предмета, а только предложил запирать Петра Фёдоровича в уборной на ключ, а снаружи проделать в стене неприметную дырку и поставить часового уже возле неё.

— Да ну, — возмутился Алехан. — Что мы подглядывать, что ли, будем?

— А что ты сейчас делаешь? — пожал плечами Потёмкин.

— Я всё по инструкции, — твердил своё Орлов.

— Уморишь ты его по инструкции, — рассердился Гриц. — Вот тогда будешь всем объяснять.

Они вошли в дом, и Алексей, как командир охраны, представил императору вновь прибывшего. Пётр Фёдорович едва скользнул по лицу Потёмкина глазами и отвернулся.

— Вы были адъютантом моего дяди принца Георга, — бросил он. — Мне вас хвалили. А что же вышло? Все вы русские — изменники. На вас нельзя полагаться.

Гриц не ответил, потому что посчитал упрёк пленника справедливым. И правда, все предали его: глупенького, едва ли взрослого, запутавшегося мальчишку, который и в тридцать пять оставался долговязым, докучным ребёнком. Предали, потому что больше не могли возиться с ним. Разве сам государь — не та нянька, которую Бог приставляет к народу? Может ли быть наоборот?

Но Пётр уже отвлёкся от Потёмкина и не ждал ответа на свои слова. Он увидел в дверях переминавшегося с ноги на ногу Маслова и с восторгом кинулся ему на шею. Этот здоровенный детина ходил за Петром лет с пятнадцати и души в нём не чаял. Он бормотал что-то утешительное и целовал своему хозяину руки. Его даже не задели слова императора о всех русских, хотя он-то, Иван Маслов, остался предан господину и, в отличие от докторов-немцев, помчался к нему по первому зову.

Они удалились в соседнюю комнату, где была разложена постель для государя. Орлов велел оставить дверь полуоткрытой. В остальном же предоставил несчастных самим себе. Гриц видел сквозь щель, как Маслов раздевает и укладывает Петра.

— Ты всё здесь осмотрел? — спросил он Алехана.

— Да, — кивнул тот, — хозяйство небольшое. — Двор, да сад, а за ним церковь.

— А это что? — Потёмкин потыкал каблуком в крышку люка.

— Должно, подвал, — отозвался Алексей. — Чему ж ещё быть?

— «Должно», — передразнил его Гриц. — А проверить?

Вдвоём они спустились в погреб. Он был тесен и, кроме деревянных полок по стенам, на которых были выставлены бутылки и разложена снедь, не заключал в себе ничего особенного.

— Ну что, убедился? — раздражённо сплюнул Орлов. — Зря только лазали.

Потёмкин вздохнул.

— Осторожность не помешает. Мало ли чего.

Вечер прошёл тихо, без происшествий. Боли у императора кое-как унялись. Он дремал, время от времени постанывая. Часть караульных пошла спать. Другие играли в карты в смежной с государевой опочивальней комнате.

— Когда же эти доктора приедут? Аспиды! — изнывал Орлов.

Он уже отправил к Екатерине двух гонцов с отчётами о положении дел, и в каждом из писем повторял настоятельную просьбу: лейб-медика и побыстрее.

Около полуночи Потёмкин задремал. Он не предполагал ничего дурного и проснулся только от сильного шума. Голоса долетали одновременно и со двора и из соседней комнаты. Спросонья Гриц не сразу понял, что происходит. За окном метались огни. Алексей надрывно кричал: «Не велено! Не пройдёте!» Казалось, все караульные сгрудились вокруг него и отбивались от кого-то.

Тем временем в спальне шла нешуточная борьба. Гриц кинулся туда. Картина, представившаяся его глазам, была ужасна. На полу крутилось несколько фигур. Ниже всех был император с напряжённым, как у человека, надувающего шар, лицом. Его глаза выпучились, губы посинели, вокруг шеи был захлестнут фузейный ремень. Сидевший на нём верхом верзила душил Петра и одновременно отбивался от повисшего на его ногах Маслова.

Лакей голосил, призывая на помощь. Гриц кинулся к нападавшему и попытался оттащить его от Петра. Не тут-то было. Убийца обладал силой Голиафа. В какой-то момент Потёмкин смог рассмотреть его лицо.

— Шванвич! — заорал он. — Шванвич! Негодяй! — И тут же получил кулаком промеж глаз.

Маслова швед сумел отшвырнуть на другой конец комнаты, так что лакей треснулся головой о печку, с неё посыпалась побелка. Шванвич вскочил, отшвырнул ремень и кинулся к тому самому люку в подвал, который сегодня так насторожил Грица.

Потёмкин заставил себя подняться на ноги. Голова у него гудела от удара. Пошатываясь, он поспешил за негодяем. Ступени скрипели под его нетвёрдыми ногами. В погребе он успел заметить только, как одна из стен вместе с полками и снедью поворачивается и встаёт на место за спиной убегающего Шванвича. Дальше его замутило, сапоги сами собой поехали вниз, и Гриц упал с лестницы.