Колыбель богов - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 20

— Всё у вас, мужчин, не так, как у людей! — сердито сказала Атенаис. — Отец распорядился… Некогда мне! Сам найди этих бездельников, приведи их сюда, и уматывайте. У меня работа стоит! Надолго прервусь — и всё пойдёт насмарку. Краска начнёт отслаиваться. Что потом буду делать? А заказ срочный.

— Всё, всё, ухожу…

Обиженный таким приёмом, Даро выскочил из мастерской и отправился искать слуг Карийца. Юноша уже знал, где они могут находиться. Сзади к мастерской была прилеплена кладовая, в которой хранилась разная дребедень. Её-то и облюбовали слуги мастера — ещё те лентяи.

Вообще-то они были в обучении у Кбида и числились подмастерьями, но к настоящему делу их пока не подпускали. Слуги занимались самыми тяжёлыми и неблагодарными работами (от которых постоянно увиливали): перетирали краску курантами ^[47], учились наносить на стены известковую штукатурку в семь тонких слоёв, добавляя в неё молоко, толчёный кирпич и пемзу, причём для верхнего слоя они готовили мраморную крошку, что было очень нелегко, и выглаживали его до блеска.

А ещё Кбид учил их готовить разные животные и рыбьи клеи и покрывать готовую роспись смесью масла с воском, после чего стену подвергали нагреву и расплавленный воск промокали. Работа эта была трудоёмкой и неблагодарной, зато фрески после такой обработки не боялись ни зноя, ни холода, ни высокой влажности.

Всё это Даро рассказали год назад подмастерья Карийца, жалуясь на свою нелёгкую судьбину. Любознательный юноша, которому всё было интересно и которому хотелось узнать как можно больше о жизни Крита, скрытой от его глаз (особенно он жаждал разобраться в тонкостях ремесла, которым занималась Атенаис, чтобы потом в разговоре с ней не выглядеть тупицей), познакомился с подмастерьями очень просто — угостил их вином Акару. А оно могло развязать языки кому угодно. К тому же подмастерьям было лестно, что сын известного кибернетоса, который в чести у самого миноса, спустился с заоблачных высот в их глиняно-черепяное царство.

Появление Даро они встретили радостными возгласами; слуги Кбида думали, что юноша и в этот раз пришёл не с пустыми руками. И тут же разочарованно завздыхали, услышав наказ мастера.

— Чуток погоди, — буркнул недовольно один из них. — Доиграем — и пойдём…

Пришлось Даро присесть на колченогий табурет и стать свидетелем окончания игры, которую называли «петтея». Она была поистине народной; в неё играли и стар и млад. Игровое поле представляло собой квадратную доску, расчерченную на шестьдесят четыре клетки. С одного и другого концов доски устанавливались в ряд друг против друга по восемь керамических кругляшек, которые отличались цветом и оттиснутыми на них изображениями. У одного из подмастерьев на чёрных кругляшках была изображена голова быка, а у второго — на красных — воин в шлеме. Судя по всему, изображения представляли собой Минотавра и Тесея, хотя оттиски были не очень качественными.

Игроки двигали свои кругляшки только прямо или в стороны; перепрыгивать друг через друга «воинам» не разрешалось. Выигрывал тот, кто первым окружит или уберёт кругляшки противника с поля боя. «Воин» считался окружённым, когда ему некуда было двигаться. Его также убирали с доски, когда он попадал в «ворота» между двумя противниками или когда рядом с ним уже находился чужак, а на той же линии с другой стороны на соседнем квадрате появлялся второй «воин» соперника. Однако нельзя было убрать кругляшку соперника, прижав её своим «воином» к краю доски; обязательно требовались «ворота». Если у игрока оставалась всего одна кругляшка, он проигрывал. И главное: «воины» могли возвращаться назад только тогда, когда дошли до противоположного края доски.

Обычно перед началом «сражения» игроки делали ставки. За каждого убранного с поля боя противника игрок получал от соперника дополнительного «воина». Подсчёт сражённых «воинов» производился по окончании игры. Именно этот момент и довелось наблюдать Даро.

Проиграл подмастерье по имени Кеко. Ворча, как старый дед, он нехотя распустил завязки кошелька и отсчитал сопернику десять каменных кружочков с вырезанными на них цифрами. Это были мелкие деньги Крита. В основном их использовали небогатые жители острова для покупки продуктов на местном рынке. У торговцев и знати в ходу были другие деньги: золотые бычьи головы размером с небольшой вяленый плод смоквы и куски меди, напоминающие растянутую шкуру быка, весом в один талантон ^[48]. На них даже наносили резцами штрихи, чтобы обозначить шерсть животного.

— Что нести, куда идти? — недовольно переспросил Кеко; мыслями он всё ещё был в игре, которая закончилась для него обидным проигрышем.

Даро ответил на вопрос «страдальца» с искренним сочувствием; «петтея» была очень захватывающей игрой, и проигрыш некоторыми игроками воспринимался как сильная обида и даже личная трагедия. Ведь для успеха в игре требовались быстрый ум и недюжинная смекалка, поэтому проигравший чувствовал себя ущербным; кому понравится, чтобы его считали умственно отсталым? И хотя в «петтею» мог проиграть даже общепризнанный умник, легче ему от этого не становилось.

Подмастерья обернули амфоры в листья винограда, аккуратно уложили их в две корзины и вышли во двор мастерской. А Даро с решительным видом достал из своей набедренной повязки маленькую пиксиду ^[49] из самшита и отдал её Атенаис со словами:

— Это тебе. Подарок…

И, как ошпаренный, выскочил из мастерской. Атенаис в недоумении посмотрела ему вслед, затем открыла пиксиду — и невольно вскрикнула от неожиданности и восхищения. Внутри круглой коробочки покоилась великолепная чёрная жемчужина!

Огромную чёрную жемчужину и большую часть улова Акару оставил себе, однако и юношам кое-что перепало. Но перед тем, как отправиться домой, Даро набрался смелости и попросил у деда ещё одну жемчужину — чёрную. Старый кибернетос внимательно посмотрел на внука, улыбнулся — он сразу понял, для чего она нужна Даро — и выбрал ему из маленькой кучки чёрных жемчужин самую красивую.

Атенаис какое-то время любовалось жемчужиной, а затем, словно вспомнив что-то очень важное, выбежала вслед за Даро. Но его уже и след простыл. «Милый, милый Даро… — с нежностью прошептала красавица. — Ты даже не представляешь, как я к тебе отношусь…»