Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира - читать онлайн книгу. Автор: Флавиус Арделян cтр.№ 48

Она бежала с трудом, потому что на ягодицах и бедрах у нее все еще были волдыри с гноем, которые лопались и подрагивали; она пыталась сорвать с себя ночную рубашку. Несколько девушек, уже проснувшихся и снующих по коридорам, начали на нее кричать, но громче всех звучал голос настоятельницы, которая как раз шла через двор монастыря и, увидев, как Карина бежит по балкону, который опоясывал здание изнутри, велела кому-нибудь ее остановить. На нее набросились прямо возле большой лестницы, ведущей во двор, но, охваченная безумием и яростью, которые пробудил ночной кошмар и которые все еще сочились мучительной болью, Карина стряхнула с себя девушек, которые покатились вниз по ступенькам. Кто-то вовремя успел схватиться за перила, кто-то остановился через несколько ступенек, но одну непреодолимая сила понесла вниз, где вокруг нее тотчас же начала расти кровавая лужа, питаемая трещиной в черепе.

Девочка попыталась что-то сказать, но ее губы шевелились безрезультатно, ни один звук не вырвался изо рта. Карину охватил ледяной холод, и она потеряла сознание. Во тьме разума ей наконец-то полегчало; она была как будто мертвая – такая, какой ей и надлежало быть.

Когда она очнулась, рядом с ее кроватью сидела Алана. Они обнялись и долго не выпускали друг друга из рук, шепча в волосы тревоги и поводы для беспокойства, радости и надежды.

– Я могу вернуться домой?

– Да, птенчик мой, можешь.

Мать Карины выглядела бледной, измученной печалями, от которых ее щеки запали. Казалось, она провела лет десять у некоего порога, в ожидании.

– Что с тобой, мама?

– Поехали домой, Карина, здесь тебе не место.

– Я так счастлива, мама! А Кунна может вернуться? Заедем за ней?

– Собирайся, девочка моя.

Она оделась и собрала свои вещи. Они вышли вместе в коридоры монастыря, держась за руки и не поднимая глаз; воспитанницы и монахини провожали их, опустив головы. Карина попыталась заглянуть кому-нибудь в лицо, но не сумела ничего увидеть. Она была так счастлива, что улыбалась. Больше ничего не имело значения – она возвращалась домой, вместе с Кунной. Или ехала к Кунне, без разницы, главное – они будут вместе.

Пока карета отъезжала, Карина разок огляделась и увидела лес, который попыталась пересечь, чтобы добраться до Розовой Башни, и черный монастырь, теперь казавшийся еще темнее обычного, потому что черная ткань трепетала в каждом окне. Он был как вырытый из-под земли кусок угля. Поскольку Карина никогда раньше не видела окон с черными занавесками, она понятия не имела, что это значит, и даже не подумала придать этому особый смысл – но теперь-то, спустя восемь лет, она понимала, что Монастырь Тучь облачился в траур из-за смерти кого-то из монахинь или воспитанниц. Та девочка с разбитой головой, бормочущая ерунду – Карина потом еще не раз видела ее такой в своих снах, – была ее первым убийством, а она этого даже не понимала, и ей было наплевать. В груди Карины билось безжалостное сердце святой над’Мира.

К вечеру она обнаружила родной дом погруженным во тьму, молчаливые слуги ступали по мягким коврам неслышно, как котята, чтобы не потревожить тишину, которая воцарилась повсюду в особняке, и лишь время от времени ее нарушал бой часов за какой-нибудь запертой дверью. В тех коридорах, тем самым вечером Карина узнала, что ее бабушка Алана Третья, одна из Тайн Порты, предсказавшая ей – да и Кунне тоже – судьбу, умерла прошлой ночью.

– Ступай. Побудь с ней, посиди рядом. А потом приходи наверх, нам надо поговорить.

– Что мне ей сказать? – спросила Карина.

– Ничего, птенчик мой, не надо ничего говорить. Она исполнила свое предназначение и достигла святой смерти. Сказать тут нечего. Просто побудь с ней рядом.

Карина спустилась по ступенькам, облитым тенями и усыпанным пылью, прошла сквозь занавесы, тайком изъеденные молью, открыла одни двери и закрыла другие, и попала в спальню, где труп старухи, совершенно не остывший, лежал на спине, рассеченный двумя тенями, и лишь лицо и живот под одеялом были озарены светильниками. Сердце в груди девочки колотилось, пока она ступала по древним доскам пола. Она села на табурет возле кровати и услышала шорохи по углам: слуги уходили. Дверь за ними закрылась, и Карина осталась наедине с бабушкой, с которой ни разу не обменялась даже словом, но которая наворожила ей жестокую судьбу, разлуку с Кунной и отправку в Монастырь Тучь. В тот момент девочку захлестнула гордость: она впервые поняла, что оказалась настолько сильной, что переломила собственную участь. Осталось только сделать так, чтобы к ней вернулась Кунна, и тогда она сможет объявить полную победу над Тайнами.

Она знала, что о таком не подобает думать у постели мертвеца, но мысли были слишком сильны, ее губы растянулись в улыбке. Она поверила, что способна на все. Она всего лишь ребенок, да – но ребенок, который одержал верх над Тайной.

Одеяло на животе старухи, с правой стороны, шевельнулось, и Карина вздрогнула. Нахмурилась и увидела, как что-то с той стороны тянет за ткань, вынуждая ее собираться складками и небольшими выпуклостями. Углы одеяла, расшитого золотыми нитями, отступали, как гладь океана в преддверии громадной волны, и немощное тело старухи открывалось сантиметр за сантиметром. Сердце Карины снова пустилось в галоп, пока она с отвращением и жалостью глядела на обнаженный труп Аланы Третьей: иссохшие, острые плечи, обвислые груди, словно два мешочка из тонкой кожи. Когда одеяло достигло живота женщины, Карина увидела, как из-под него высунулись два кулачка и еще сильней отодвинули ткань, желая освободиться. И вот так Карина с изумлением и страхом обнаружила, что живот Аланы Третьей представлял собой полость, в которой жил скрюченный человечек, ютившийся в этом гроте, постепенно остывающем вокруг него. Кожа его была бледной, натянутой на кривых костях, голова – большой и тяжелой, повисшей на высоких и заостренных плечах, глаза – вытаращенными, пожелтелыми, пронизанными красными венами, которые то набухали, то спадали. Карлик потянулся к Карине и схватил ее за руку; девочка, онемев, застыла возле кровати. Существо потихоньку подтянуло ее к себе и заставило их лица сблизиться. Карина ощутила его дыхание и почувствовала далекий шум, с которым воздух наполнял и покидал полости в этом крошечном тельце. Он устремил на нее долгий взгляд, изучая черты так, словно пытался что-то или кого-то найти в каждой поре кожи; его костлявая ручка оказалась очень сильной.

Теперь, когда он высунулся из пещеры в животе старухи, было видно кожу у него на спине – тонкую, почти прозрачную, пронизанную тонкими волокнами; она подрагивала от каждого сквозняка, каждого колыхания воздуха, которое касалось этих долин из кожи и костей, или от каждого сокращения сердца, которое, как предположила Карина, билось в этом маленьком теле. Существо издало единственный долгий звук – невнятное ворчание, переходящее в стон, – и отпустило ее руку. Медленно натянуло поверх себя одеяло, укрывая живот Аланы Третьей, а Карина вскочила и выбежала из комнаты.

Бросилась в объятия мамы и начала рассказывать о том, что видела – о странном существе, которое вылезло из тела бабу…