Комбат. Краткий миг покоя - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 62

Комбат помолчал, потом спросил:

— Ты отпустишь меня съездить в Тулу?

— Зачем тебе туда?

Борис ответил:

— Мне могут понадобиться деньги. Как минимум, на оружие. А с собой у меня немного.

— Ничего, придется как-то крутиться, — развел руками Романов.

— Послушай, придурок! — не выдержал Рублев. — Мне нужны деньги на оружие, на транспорт… Я не намерен быть камикадзе, если ты этого не заметил.

Юрий Павлович задумался, барабаня пальцами по столу. Наконец решился:

— Хорошо. Не могу же я давать тебе деньги. Ты и так должен. Но одна маленькая поправка — тебя отвезут и заберут. И не пытайся дергаться.

— Не попытаюсь. А теперь, раз уж на то пошло, дай мне поговорить с женой. Иначе я все-таки тебя прикончу.

— Нет, я не дам тебе совершить непоправимую ошибку и погубить семью, — глумливо ответил Романов и набрал на своем мобильнике номер. Дождался, пока там ответят, и сказал:

— Дай телефон женщине. На минуту.

А потом протянул трубку Комбату.

Дрожащий голос Татьяны произнес:

— Алло!

— Таня, это Борис.

— Боря! Они забрали меня и детей…

— Спокойно, Танюша. Я знаю. Скажи, с тобой и детьми все в порядке?

— Да, нас не трогают. Просто держат взаперти… Боря, я боюсь.

— Потерпи. Я пробую тебя освободить…

Татьяна, кажется, хотела сказать что-то еще. Но трубку у нее отняли. И хриплый мужской голос спросил:

— Убедился? Все, свободен!

Скрипнув зубами, Рублев отдал трубку Романову и встал с кресла.

— Все, пускай меня отвезут в Тулу.

— Сейчас попрошу, — ответил Юрий Павлович. Он вызвал кого-то по селектору. Вскоре пришел мужчина. Впечатления боевика он не производил.

— Ваня, свози его домой, — попросил Романов. — Только не давай воли. Хотя, я думаю, наш друг и сам дергаться не станет. Учти, Борис, если вот этот человек не вернется сюда к четырем вечера — твоим домашним конец.

Борис мрачно кивнул. И пошел к машине следом за Болеславским.

Уже в машине Борис подумал о том, что можно было прямо в офисе взять этого козла Романова за глотку и потребовать, чтобы жену и детей возвратили. Мысль показалась интересной настолько, что он задумался, не возвратиться ли вечером вместе с Болеславским под каким-то предлогом и не провернуть ли этот фокус?

Мысль, зародившаяся на уровне озарения, требовала нормального оформления. Сидя возле водителя, Борис задумался.

Через пять минут идея была напрочь забракована. Максимум, к чему она приводила, — это к обоюдному тупику. Или, как говорят в шахматах, к цугцвангу. Ну хорошо, взял он Романова в заложники, ну потребовал отпустить Татьяну и детей. И что? Неужели непонятно, что если их отпустить, то Романову не жить? Борис не простит ему того, что сделано. Значит, ничего не останется, кроме как шантажировать Бориса тем, что сейчас его семью убьют… И закончится это только тогда, когда у одной из сторон сдадут нервы.

Короче, ненадежным оказался план спасения семьи через встречный захват заложников. Борис решил, что надо подумать. Благо время пока есть. Можно готовиться к устранению Смотрящего, а заодно думать насчет освобождения семьи…

За своими мрачными мыслями он не заметил, как пролетела дорога до Тулы.

— Показывайте, куда теперь, — сказал Болеславский.

Борис показал. Возле подъезда он спросил:

— Со мной пойдете?

— Нет, подожду здесь, — покачал головой Иван.

Борис поднялся к себе, быстро вытащил деньги — все, до последней банкноты. Сложил в небольшую сумку смену белья, зубную щетку и мыло. Подумав, взял еще и смену одежды. Места много не занимает, а в его московской квартире ничего не осталось, все перевезено сюда.

Комбат подумал, что квартирант, пожалуй, будет недоволен таким внезапным появлением хозяина квартиры. С другой стороны, ему сказано, что сдается комната, а во вторую может в любое время приехать Борис. Условие, конечно, драконовское, но зато студент только оплачивает жировку и коммунальные услуги. И кажется, вполне доволен такой ситуацией. Опять-таки Рублев появится впервые за полгода.

Разумеется, взял Борис и пистолет со всеми имеющимися патронами. Уж эта штука никогда лишней не бывает.

Ну, кажется, больше брать нечего. Остальное — на месте. Денег должно хватить.

Борис запирал квартиру, когда вышла соседка. И спросила как-то очень странно:

— Боря, это ты?

— Я, тетя Маша. А что?

— Да приходили же вчера какие-то люди, сказали, что ты под машину попал, Татьяну с детишками забрали с собой. На ней просто лица не было.

Ага, вот как происходило все! Скорее всего, конечно, не Татьяне соврали, а бабушке для отвода глаз лапши на уши навесили. Ну ладно, не станем вводить никого в панику.

— Ой, да знаю я! Ошиблись. Приняли за меня какого-то другого Рублева. Фамилий-то таких много! Татьяну чуть до инфаркта не довели, так я ее с детьми в деревню отвез.

Соседка понимающе кивала. В самом деле, эта легенда проскакивала на «ура». Под Тулой, в деревне Копытино, жила свекровь Татьяны. И с ней у жены были отличные отношения.

Периодически к бабе Кате ездили всей семьей.

Борис попрощался с тетей Машей и вышел из подъезда. Иван сидел с открытой водительской дверцей, слушая радио. Поодаль, под деревом, шептались на лавочке старики, поглядывая на лакированное чудо немецкого автомобилестроения. Наверное, обсуждали, за какие такие заслуги этого соседа возят на такой министерской машине. Не исключено, что за то, что в одиночку положил двоих бандюков! Вот ему и назначили персональную машину с водителем!

Усмехнувшись своей шутке, Борис сел в машину. Болеславский захлопнул дверцу и стал понемногу выруливать со двора. Рублев молча следил за уверенными движениями Ивана, а когда тот выехал на улицу, спросил:

— Если не секрет, то как на меня вышли?

— Думаю, не секрет, — ответил Болеславский. — Ты же участвовал в передаче? А я ее смотрел.

— Ясно. Вот не хотел же принимать никакого участия!

Болеславский пожал плечами:

— Я думаю, что мы и так бы на тебя вышли. Нас ведь информируют о ходе расследования. Не особенно-то в наше время спрячешься.

— Да уж, я заметил… — проворчал Рублев.

— Тебе это, может быть, по фигу, но… сочувствую. Просто сочувствую.

Борис напрягся. Интересно, это провокация или нет. Потом решил, что по барабану!

— За сочувствие спасибо, но, может, подскажешь, где моя семья?