Власть закона - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 9

— Увы, — горестно кивая головой, согласился араб. — Точно так же, смею заметить, как «денег нет» и «я их вам не дам». Знаете, мой президент, — не дав собеседнику возможности парировать этот выпад, продолжил он, — я никогда не понимал, что заставляет людей ради пригоршни паршивых долларов жертвовать не только честью и добрым именем, но даже собственной жизнью. У савана нет карманов; это известно всем и каждому, но люди все равно идут на верную смерть, потакая своей неуемной жадности.

Обезьянья физиономия его превосходительства сложилась в гримасу, долженствующую, по всей видимости, означать изумление и с трудом сдерживаемый гнев.

— Мне почудилось или это была угроза? — надменно осведомился он, с силой ввинчивая в донышко украденной где-то золотой пепельницы не выкуренную и до половины сигарету.

— Вполне возможно, — хладнокровно ответил араб. — И вам некого в этом винить, кроме себя самого. Не думаете же вы, что я и дальше стану рисковать собственной шкурой исключительно во имя идеалов верхнебурундийской демократии! Русские, на которых вы так любите ссылаться, говорят: уговор дороже денег.

— Мне понятно ваше нетерпение, но я не понимаю, на что вы рассчитываете, — подумав, заявил М’бутунга. — Убив меня, живым вы отсюда не выйдете.

— Сомневаюсь, — возразил Аль-Фахди. — Вы не хуже меня знаете, что ваша так называемая армия — просто банда головорезов, стая шакалов, которую не интересует ничего, кроме легкой наживы. И я не знаю стаи, которая стала бы мстить за своего убитого вожака. Напротив, это зверье будет с упоением лизать пятки тому, у кого хватило смелости и умения перегрызть ему глотку. К тому же меня они хорошо знают и боятся, что в данном случае равносильно глубочайшему уважению.

— И что вам это даст? — спокойно спросил М’бутунга. — Не уверен, что вы мечтаете занять мое место на посту президента Верхней Бурунды, а денег с мертвеца вы все равно не получите.

Улыбнувшись, араб молча указал дымящимся кончиком тонкой сигары на несгораемый шкаф с торчащей из замочной скважины связкой ключей.

— Вы все-таки проверьте, — посоветовал он. — А вдруг деньги там уже появились? Или вы просто забыли, что они там лежат… Бывают же на свете мелкие недоразумения!

— Вроде того, что случилось сегодня с русским специалистом, — проворчал африканец.

— Я не имел в виду ничего столь трагичного и непоправимого, — заверил майор. — Я сейчас говорю о действительно мелких недоразумениях и ошибках, которые легко уладить и исправить. И еще легче забыть. Итак, мой президент?..

М’бутунга вдруг рассмеялся, озадаченно вертя головой с видом человека, вынужденного признать свое поражение, но не слишком этим огорченного. Выражение его круглой черной физиономии как бы говорило: ну, не вышло, и что с того; это же просто невинная шутка, да и как было не попробовать!

— Вас не переспоришь, — сказал он, — не говоря уже о том, чтобы перехитрить. Признайтесь, майор, где вас научили видеть сквозь стены?

Аль-Фахди промолчал, ответив на этот двусмысленный комплимент лишь очередной вежливой улыбкой, в которой было столько же человеческого тепла, сколько его содержится в загнутых кверху уголках крокодильей пасти. Младший сын шейха не видел ничего предосудительного в своей настойчивости: он был наемник, а наемники не воюют даром. Точно так же он не осуждал господина президента за прижимистость: ожидать чего-то иного от старого плута, который в жизни не заработал честным трудом даже ломаного гроша, было бы просто глупо.

Продолжая посмеиваться, его превосходительство вместе с креслом развернулся к сейфу, оттолкнувшись ногами от пола, подъехал к нему вплотную и, позвенев ключами, распахнул дверцу. При этом он подвинул кресло еще ближе, загородив внутренность несгораемого шкафа своей широкой спиной и заставив араба снова улыбнуться, на сей раз уже откровенно пренебрежительно.

Сопя и недовольно ворча себе под нос, господин президент принялся копаться в недрах сейфа. На спине между лопаток у него темнел широкий треугольник пота, на затылке среди курчавых седых волос поблескивала черная с лиловатым оттенком плешь. Раздавленная сигарета в золотой пепельнице слабо дымилась, снаружи сквозь застекленные в одну нитку низкие окна доносился гомон солдат; потом послышался визг собаки, получившей, по всей видимости, хорошего пинка, и одобрительный гогот публики. Посасывая сигару, Аль-Фахди на всякий случай отстегнул язычок кобуры. Клоунские ужимки старого орангутанга могли обмануть только того, кто видел его впервые в жизни. Майор же знал его как облупленного и предпочитал держать ухо востро.

Он слегка напрягся, положив ладонь на рукоятку пистолета, когда М’бутунга начал оборачиваться, но ничего особенного не произошло: господин президент просто выложил на стол обандероленную пачку двадцатидолларовых купюр. Араб поморщился: похоже, его превосходительство вознамерился рассчитаться с ним этой мелочью. Впрочем, какими еще купюрами может расплачиваться главарь шайки дикарей, для которых двадцать баксов — целое состояние? Дай любому из них сотню — что он станет с ней делать, где разменяет? Зная это, его превосходительство заранее позаботился о том, чтобы вся сумма была ему выдана в мелких купюрах — так было удобнее расплачиваться, да и вид сейфа, под завязку набитого тугими банковскими пачками, наверное, будоражил его убогое воображение. В нем, как в любом африканце, было что-то от ребенка; с руками по локоть в крови он продолжал самозабвенно играть в детские игры, и арабу иногда казалось, что гражданская война и президентство для него тоже не более чем веселая забава.

За первой пачкой последовала вторая, за второй — третья. Господин президент доставал их по одной — брал из сейфа, оборачивался, выкладывал на стол, снова оборачивался, брал, выкладывал и так далее, — словно надеялся, что арабу это надоест и тот его остановит. Между негромким шлепком одной денежной пачки о поверхность стола и появлением следующей всякий раз была довольно продолжительная пауза, как будто его превосходительство пересчитывал в каждой из них деньги или, скорей уж, втихаря выдергивал из каждой пару-тройку бумажек. Поймав себя на этой мысли, Аль-Фахди тут же подумал, до чего, в сущности, несправедливо устроен мир. Пусть государство, которым правит этот черномазый жулик, не более чем фикция и населяют его невежественные дикари, но все-таки, как ни крути, это живые люди — творения всемогущего Аллаха. И кто во имя пророка ими правит, решает их судьбы, казнит и милует? Бесспорно, всякий народ имеет правителя, которого заслуживает. Но если это и впрямь так, то девяносто девять процентов населения планеты ничем не отличаются от упомянутых дикарей…

На стол легла пятая пачка, за ней шестая. М’бутунга укладывал их одну на другую, сооружая что-то вроде шаткого асимметричного небоскреба, спроектированного архитектором с сильными психическими отклонениями. От нечего делать Аль-Фахди выдернул из середины одну пачку, развалив все сооружение, ободрал бандероль и принялся пересчитывать деньги. Купюры были новенькие, хрустящие, от них исходил запах свежей краски, и араб придирчиво рассмотрел одну из них на просвет: уж не фальшивая ли? Самостоятельно изготовить что-либо способное сойти за деньги хотя бы при беглом осмотре, у его превосходительства, конечно же, кишка тонка, но как знать, с кем он снюхался, какую еще комбинацию провернул?