Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бёрнс cтр.№ 34

Усталый и лишенный поддержки народа, Ельцин все больше полагался на свое ближайшее окружение, то есть на консервативно настроенных силовых министров и собутыльников, чье влияние «при дворе» намного превосходило их профессиональную компетентность. Они уверяли Ельцина, что, усмирив Дудаева, он решит сразу три задачи: докажет способность контролировать ситуацию, обойдет с флангов своих противников-националистов и продемонстрирует широкой международной аудитории, что Россия, пережив момент слабости, начала возрождаться. Летом 1994 г., подстрекаемый ближайшими помощниками, Ельцин предпринял ряд серьезных попыток заставить Дудаева отказаться от политики неповиновения.

Все эти усилия провалились самым позорным для России образом. Отстранить Дудаева от власти при помощи чеченской оппозиции не удалось. Предпринятая после этого, в ноябре, неуклюжая попытка вмешаться в ситуацию в Чечне при поддержке российских войск также закончилась неудачей. Чеченцы заплатили военнослужащим, привлеченным для проведения операции, и те в последний момент разбежались. Несколько российских солдат были захвачены в плен, их показали по телевидению, заставив пройтись строем перед камерами. Не исключено, что тогда еще оставался шанс приструнить Дудаева, влияние которого в Чечне все больше ослабевало, и в конце концов добиться приемлемого соглашения между Чечней и Российской Федерацией. Но Ельцин, которого неудачи только раззадорили, решил пойти ва-банк и в начале декабря отдал приказ о полномасштабном военном вторжении в республику. Министр обороны Павел Грачев заверил его, что российская армия легко справится с чеченским сопротивлением. Но он глубоко заблуждался.

Игнорируя рекомендации многих высокопоставленных военных, Грачев послал в Грозный три колонны бронетехники. Подготовка личного состава была плохой, командование – бездарным. В ходе жестоких боев в черте города формированиями Дудаева, которыми командовал Аслан Масхадов, в прошлом полковник Советской армии, были уничтожены сотни российских военнослужащих, остальные обратились в бегство. Получивший отпор разъяренный Грачев пустил в ход бомбардировщики и артиллерию, твердо намереваясь, как он выразился, «не оставить в городе камня на камне». В течение следующих нескольких недель Грозный беспрерывно подвергался бомбовым и артиллерийским ударам. Удары с воздуха в основном наносились с большой высоты, из-за зимних туманов цели просматривались плохо. Результаты были ужасающими – огромные жертвы среди мирного населения, среди которого было много этнических русских. В основном это были пожилые люди, проживавшие в центральных районах города и не имевшие возможности покинуть Чечню.

В канун Нового года была возобновлена наземная операция. К концу февраля 1995 г. бóльшая часть чеченских формирований была вытеснена из города. Грозный лежал в руинах, множество мирных жителей погибло. Само вторжение российских войск в Чечню и жестокость, проявившаяся в ходе военных действий, широко освещались в российских СМИ, тогда еще в основном независимых.

Посол Пикеринг поручил мне разобраться в ситуации в Чечне и представить свои соображения Вашингтону. 11 января 1995 г. я отправил туда телеграмму, озаглавленную «Разбор обломков кораблекрушения: Чечня и будущее России», в которой изложил наши предварительные выводы ^[26]. «Чеченский кризис… уже продемонстрировал слабость российского государства и роковые недостатки его первого демократически избранного президента», – писал я. Мы пытались понять, каковы будут последствия произошедшего для будущего российских реформ и не приведет ли оно к усилению сепаратистских настроений в других российских республиках. Нас поразила бездарность российских военных. Грубые ошибки, допущенные во время первого наступления на Грозный, продолжал я, «могут привести к тому, что русские, особенно представители элит, поставят под сомнение компетентность Бориса Ельцина и его способность управлять страной», причем даже с большей вероятностью, чем «жертвы среди мирного населения, которые так потрясли либеральную московскую интеллигенцию».

Далее я писал, что в последние месяцы Ельцин и его советники совершили целый ряд серьезных просчетов, постепенно увязая в конфликте. При этом каждое последующее ошибочное стратегическое решение влекло за собой новое, еще более неудачное. «Парадоксально, но факт: именно ослиное упрямство Ельцина, которое раньше помогало ему добиваться выдающихся побед, теперь может привести к поражению», – указывал я. Пытаться вернуть утраченный ореол героизма было уже поздно, но Ельцин (учитывая, что его здоровье было еще не полностью разрушено) все еще мог сохранить достаточно власти, чтобы двигаться вперед. Судя по всему, российский президент еще пользовался поддержкой политических элит в регионах, где чеченский кризис не вызвал такого резонанса, как в столице. События в Чечне стали суровым испытанием на преданность и для военной дисциплины, хотя до открытого неповиновения пока не дошло.

В то же время для российской внешней политики Чечня стала настоящей катастрофой, раной, которую Россия нанесла себе сама и постоянно растравляла. Последствия для России могли быть разные, но все они были одинаково плохи. Стране грозила «международная изоляция; Россия продемонстрировала свою слабость и бывшим советским республикам, в которых хотела укрепить свое влияние, и другим региональным игрокам, внимательно наблюдающим за ситуацией в стране, в том числе Ирану, Китаю и Турции; кроме того, чеченский кризис играет на руку бывшим странам Варшавского договора, стремящимся ускорить процесс расширения НАТО». Позиция Москвы в отношении США и их союзников стала более жесткой. «Представители практически всех политических течений в России уже сильно опасаются, что Запад использует слабость России в своих интересах. Надо полагать, что печальный опыт поражений в Чечне только усилит эти опасения», писал я.

Позиция Вашингтона в отношении Москвы также ужесточилась. Президент Клинтон потерпел сокрушительное поражение на промежуточных выборах в ноябре 1994 г., проиграв вновь набирающим влияние республиканцам, поставившим под сомнение многие его подходы к внешней политике, в том числе на российском направлении. Администрация сначала сочувствовала Ельцину, попавшему в затруднительное положение в Чечне. Вице-президент Гор даже как-то сравнил чеченскую кампанию с Гражданской войной в США, а госсекретарь Кристофер назвал чеченский кризис «внутренним делом России» ^[27]. Пикеринг упорно пытался убедить Вашингтон в ошибочности такого суждения, но позже с некоторым разочарованием заметил, что «вопрос о том, сами ли русские отчасти спровоцировали кризис или нет, почти никого не интересовал» ^[28].

Поскольку столкновения в Чечне продолжались и весной 1995 г., позиция администрации наконец изменилась. В конце марта в Женеве Кристофер предупредил об этом министра иностранных дел Андрея Козырева, назвав чеченскую войну «безрассудной авантюрой» и «трагической ошибкой». Одновременно Конгресс настаивал на прекращении или сокращении объемов помощи России, которые достигали почти миллиарда долларов в год. Хотя Белому дому удалось заблокировать это решение, мы, исходя из ситуации в Москве, попытались объяснить, что США не должны «переоценивать значение своей помощи России. Многие российские политики, включая сторонников реформ, не упустят возможности сказать нам: "Забирайте вашу помощь и убирайтесь вон!"» ^[29]