Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бёрнс cтр.№ 135

Хороший дипломат должен обладать многими качествами, но ключевое значение имеет «тройственный союз» разума, умения искать компромиссы и соблюдение дисциплины. Все эти качества требуют глубокого знания истории и культуры, блестящего владения иностранными языками, умения настоять на своем на переговорах, а также способности отстаивать интересы своей страны самыми разными способами в зависимости от того, какие из них считают приемлемыми лидеры других стран, – или по крайней мере заставить партнеров понять, насколько дорого им обойдется выбор альтернативного курса.

Отстаивание наших интересов на чужой территории требует особой мудрости. О том, что такое дипломатическая мудрость, пожалуй, лучше всех написал Рейнгольд Нибур в своей «Молитве о душевном покое»: «Господи, даруй нам спокойствие принять то, что мы не в силах изменить, мужество – изменить то, что должны, и мудрость – отличать одно от другого». Как и любой другой афоризм, «Молитву» Нибура можно трактовать по-разному. Неоконсерваторы апеллировали к «мужеству», чтобы оправдать вторжение в Ирак в 2003 г.; критики войны, напротив, указывали на «мудрость» как на неоспоримый аргумент в пользу сдержанности. Единственное, что невозможно переоценить, – это значение способности рассуждать трезво в мире несовершенных, не застрахованных от ошибок людей. Важно уметь соразмерять цели и средства, учитывать непреднамеренные последствия действий, совершаемых из самых лучших побуждений, и правильно оценивать суровую действительность – ограниченность влияния США и его потенциальных возможностей.

Дипломаты добиваются успеха не тогда, когда действуют за пределами своих возможностей, а когда правильно оценивают их. Прочные соглашения – это соглашения, учитывающие интересы всех партнеров, а не навязывающие им условия в одностороннем порядке. Такие соглашения часто несвободны от недостатков, связанных с компромиссными решениями и взаимными уступками, неизбежными даже в ходе самых успешных переговоров. Примером может служить ядерная сделка с Ираном или договоренность с Каддафи об отказе Ливии от терроризма и оружия массового уничтожения. Именно трезвая оценка пределов нашего влияния помогла Джорджу Бушу – старшему и его команде вовремя остановиться после быстрого успеха «Бури в пустыне» в 1991 г., ограничившись оттеснением иракских формирований от границ Кувейта и не трогая Саддама. Джордж Буш – старший, Джеймс Бейкер и Брент Скоукрофт были последовательными сторонниками гиппократовского подхода к дипломатии. В условиях неопределенности они исповедовали принцип «не навреди», стараясь расчетливо и осмотрительно использовать влияние Америки и его инструменты.

Когда обстоятельства складываются удачно и дипломатия получает редкую возможность стать действенной силой, дипломаты должны быть готовы пойти на серьезный риск. Именно эта готовность позволила администрации Джорджа Буша – младшего мастерски организовать объединение Германии, а Джиму Бейкеру – блестяще превратить военную победу в Ираке в дипломатический триумф в Мадриде. Влияние Америки в тот период было в зените, но для того, чтобы правильно его использовать и не упустить историческую возможность, потребовалась дипломатическая мудрость.

Долг профессионального дипломата – высказывать свою точку зрения руководству, сколь бы неудобной она ни была. Влиятельные политики и народные избранники, нацеленные прежде всего на то, чтобы «делать дело», часто считают карьерных дипломатов с их бесконечными предупреждениями о потенциальных последствиях и ловушках безнадежными занудами. Американцам вообще нравится считать себя «решателями проблем», и представление о том, что некоторых действий лучше избегать, иногда кажется политическим лидерам едва ли не чуждым американскому характеру. Послы, работающие за рубежом, постоянно разрываются между ожиданием возможных внешнеполитических провалов и пониманием того, что на одних мрачных прогнозах политику не построишь.

Госсекретарь Дин Ачесон как-то пожаловался, что высокопоставленные дипломаты чаще проявляют «осторожность, чем творческое воображение» ^[160]. Большинство его преемников, включая тех десятерых, под началом которых мне довелось служить, тоже высказывали подобные оценки, хотя и с разной степенью категоричности. Действительно, карьерные дипломаты, видимо, находят особое удовольствие в том, чтобы сообщить новой администрации, что ее гениальная новая идея не такая уж гениальная и не такая уж новая или что она вообще обречена на провал. Верно и то, что при нескольких администрациях на фоне усиливавшейся роли сотрудников СНБ и других ведомств в разработке внешней политики позиция Госдепартамента нередко выглядела пассивной (или пассивно-агрессивной).

Американские демагоги, начиная с Джо Маккарти и кончая Дональдом Трампом, сомневались в лояльности и нужности карьерных дипломатов и стремились запугать или оттеснить их. Именно в самых неблагоприятных ситуациях хороших работников либо увольняли из дипломатической службы Госдепартамента, либо затыкали им рот. Лично мне за все время работы ни разу не приходилось сталкиваться с подобными крайностями. Такие выдающиеся профессионалы, как Том Пикеринг, научили меня тому, что политическая инициативность и готовность откровенно высказывать свою точку зрения начальству – важнейшие качества карьерного дипломата, особенно высокопоставленного. Пикеринг и многие другие дипломаты моего поколения, работавшие за границей, не хотели довольствоваться ролью почтальонов, просто получающих корреспонденцию из Вашингтона. Они не ждали, пока наверху примут то или иное решение, но старались повлиять на него. Мне всегда нравилось, что госсекретарь Кондолиза Райс поддерживала мои попытки донести до руководства свои опасения в связи с возможностью грядущего катастрофического столкновения с Россией Путина и отстаивать альтернативные политические решения – она помогала мне, несмотря на то, что ее точка зрения не всегда совпадала с моей (и с точкой зрения Белого дома). Ни разу мне не дали почувствовать, что мои два рубля из Москвы нежеланны или неуместны.

К коллегам, которые в последние десятилетия покинули дипломатическую службу, поскольку не хотели обслуживать политику, в которую не верили, я не испытываю ничего, кроме глубокого уважения. В начале 1990-х гг. в связи с отказом США вмешиваться в ситуацию на Балканах из Госдепартамента уволились более 10 профессионалов. 10 лет спустя несколько человек ушли после нашего вмешательства в Ираке. Еще больше дипломатов покинули Госдепартамент в знак протеста против нападок администрации Трампа на американскую дипломатию и ее основополагающие ценности. Если дело не доходит до увольнения, долг государственного служащего – соблюдать дисциплину и избегать публичного выражения своего несогласия с руководством. Но у них есть и другой долг – высказывать свою точку зрения внутри ведомства и предлагать свои, более удачные политические решения, даже если правда, которую они пытаются донести до начальства, горька. Если сотрудники Госдепартамента все делают из-под палки, или боятся высказывать свою точку зрения, или занимаются самоцензурой, или сталкиваются с тем, что их мнение попросту игнорируют, учреждение начинает работать вхолостую, теряя способность к дисциплинированной дипломатической работе, в которой именно сейчас, в текущий исторический момент, так нуждаются Соединенные Штаты.