Корректировщик - читать онлайн книгу. Автор: Ян Бадевский cтр.№ 46

Девушка покачала головой.

— Нет у меня родителей. Я из интерната.

Упс.

— Извини.

— Не извиняйся. Ты не знал. Дар помогал мне защищаться… там. А потом руководство интерната решило, что я создаю слишком много проблем.

— Только не говори, что тебя включили в программу обмена.

— Есть и другие программы, — возразила девушка. — Гуманитарные. Для сирот и приравненных к ним личностей.

— Здорово. Хороший шанс для тебя.

— Ты не понимаешь, — ее глаза сузились. — Я не хотела сюда, меня заставили. Просто перевели. Отправили документы из интерната в Столпы. Выписали направление. Моим мнением никто не интересовался. В интернате я могла дать сдачи кому угодно, просто врезав «Пламенеющей яростью». А здесь я…

— Дно.

— Именно.

Катя даже не обиделась.

— И ты думаешь, тонфы тебя защитят?

— Вполне.

Бросаю ей вторую тонфу.

— Лови.

Девушка выхватывает оружие из воздуха. Реакция есть — уже хорошо. Случай не безнадежный.

— Ударь меня.

— Зачем? — опешила она.

— Считай это проверкой. У тебя есть оружие, оно пробивает «Полыхающий щит». Я с голыми руками. Ударь.

Катя перехватывает тонфу поудобнее и пытается ткнуть меня в бедро. Грамотно, но я слегка смещаюсь в сторону.

Резкий рубящий взмах.

Дубина встречается с пустотой.

Разозлившись, девушка делает два коротких шага в мою сторону и со всей дури лупит воздух. Ее заносит после каждого удара.

Мои движения экономны и предельно рациональны. Тело перетекает из одного положения в другое подобно воде. Хорошо, что передо мной — не профессиональный боец. Физическая форма Сереги оставляет желать лучшего.

— Ты уклоняешься.

— Да.

Катя перебрасывает тонфу в левую руку, поменяв хват. И пытается зацепить мою лодыжку рукоятью.

— Уже лучше, — подняв левую ногу, я ставлю ее на прежнее место. И, не удержавшись от искушения, толкаю Катерину правой ногой в пятую точку. Девушка теряет равновесие и падает на песок.

— Эй! — в ее голосе звучит неподдельная обида. — Нечестно!

Качаю головой, наблюдая за тем, как моя несостоявшаяся ученица выпрямляется и отряхивает со штанов пыль.

Две тонфы взвиваются в воздух и прыгают мне в руки. Одна дубинка выкручивается из хрупкой девичьей руки. Надеюсь, соседка не вывихнула кисть.

Укладываю оружие в рюкзак.

Забрасываю одну лямку на плечо.

— Развивай огненные техники.

Развернувшись, неспешно покидаю школьный полигон. Катя — девушка симпатичная. Во всех смыслах. И при других обстоятельствах я взялся бы за ее обучение. Но — не сейчас.

Слишком много проблем.

Слишком мало времени.

Чучело похоже на меня.

И от этого становится жутко.

Я замер, глядя на силуэт, собранный из разного хлама и непостижимым образом повторяющий мою осанку. Голова представляет собой мешок, набитый соломой. Ну, или чем-то мягким наподобие поролона. К голове приклеена маска с нарисованными чертами моего лица. Неведомый художник старался, выводил каждую черточку. Карикатура, но не бесталанная.

Туловище чучела было распято на деревянном кресте и перепачкано красной краской. В трех или четырех местах из «подарка» торчат рукояти ножей, арбалетный болт, стрела и топор. Ума не приложу, как горе-скульпторы сумели всё это закрепить в мягкой основе.

Несущий стержень креста вбили между двумя тротуарными плитами. Подозреваю, не без помощи магии.

Одели моего двойника в какую-то рванину.

Делаю шаг вперед.

И чучело вспыхивает.

Языки пламени охватывают крест, туловище и голову, взвиваются в серое предрассветное небо с угрожающим гудением. Солома и древесина трещат, маска молниеносно съеживается. Мой двойник корчится на кресте, обугливается, осыпается пеплом на тротуар.

Температура адская.

Мне в лицо пышет нестерпимым жаром.

Отступаю и чуть не сталкиваюсь в дверях с Дормидонтом Евграфовичем — нашим новым вахтером. Евграфович — потрепанного вида мужичонка лет пятидесяти с «пушкинскими» бакенбардами на щеках. Лицо у вахтера вечно недовольное, словно он после вчерашнего. Или похоронил кого-нибудь. Или тащит неподъемный кредит, а тут еще болезни навалились.

— Мама дорогая, — бормочет Евграфович.

И добавляет еще пару крепких словечек, которые останутся за пределами моего повествования.

Чучело разваливается на наших глазах. Крест обугливается и осыпается красными головешками. Утренний ветерок швыряет мне в лицо пригоршню пепла.

Ясен пень, я наступил ногой на некий символ, запустивший механизм огненной ловушки. Памятник людской глупости прогорел очень быстро. Значит, вбухали кучу взвеси.

— Кто это сделал? — вопрошает окружающее пространство вахтер.

А в ответ — тишина.

— Ты видел?

Это уже в мой адрес.

— Видел.

— Во гады, — Евграфович шарит по карманам пиджака, извлекает допотопный кнопочный телефон и начинает кому-то названивать. Трубку не берут. — Я вам… я вас…

Незаметно сваливаю с места происшествия.

Каратели не успокаиваются. Ко мне подобрались вплотную и четко дают понять, что травля продолжается. А хуже всего то, что обитателей общаги по пальцам можно пересчитать. Скоро администрация свяжет возникшие проблемы со мной или Катей.

От выродков я отобьюсь.

Минус в том, что предсказать все последствия этой войны никто не возьмется.

Пока мои оппоненты выбрали тактику запугивания. Странно. Я думал, каратели — это тупые быки, предпочитающие действовать «в лоб». Подозревают, что перед ними — сильный противник? Или предпочитают выматывать жертву, ломать ее психологически, а потом добивать? Склоняюсь ко второму варианту.

На дворе — 31 августа.

Завтра в школу.

Подарок мне преподнесли символичный. Если учесть, что сегодня суббота, а мажорным деткам надо отсыпаться после пятничного загула по ночным клубам, целеустремленность супостатов внушает невольное уважение.

А теперь о главном.

Я, боевой волхв экстра-класса, выперся из корпуса общежития, не активировав ни одной защитной ауры. Угодил в ловушку — и глазом не моргнул. В следующий раз меня пробьет «Полосой жара». И это будет последним воспоминанием никчемной жизни корректировщика-недоучки.