(без) Право на ошибку - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Вознесенская cтр.№ 7

Потом мы, правда, об этом больше не разговаривали.

А я еще сильнее тогда захотела найти работу. По меньшей мере для того, чтобы его безответная забота перестала давить меня чувством вины. Он напоминал мне теплый шарф, связанный бабушкой, который мог в любой момент застрять в створках едущего лифта и придушить меня прямо на пятачке полтора на полтора.

И вот, наконец, чудо произошло.

Я разложила еду по тарелкам и чокнулась с другом вкусным вином.

А потом подробно рассказала, что за изменения меня ждут в жизни. Без всякой лирики, конечно. Чем там пах мой новый начальник Диме знать без надобности.

Хотя пах он офигительно.

Или как он меня проверял — об этом тоже не стоило.

Дима сиял еще больше, чем я. Рад, что, наконец, сбросил это бремя? Так я еще испытательный срок не продержалась…

Впрочем, я к нему была несправедлива — он действительно был крайне добр ко мне. Пусть не без задней мысли, что я, наконец, перестану смотреть на него лишь как на друга, пусть и без особых на то причин — ничего хорошего я ведь ему не сделала. Но отказаться от его помощи я просто не могла себе позволить.

Как и от его влюбленности.

Меня так не любили раньше. Хотели, щупали, предлагали встречаться — но чтобы безвозмездно и со звездочками в глазах — не было. А это оказалось приятно. Нежно, волнительно. Хоть я ну никак не реагировала на это — я готова была видеть его другом и только — сам факт того, что есть хоть один человек, которому я не безразлично, немного грел замерзшее сердце.

Мои родители так меня не любили. Я не помнила, во всяком случае, как относился ко мне отец — он ушел, когда мне было три года; и мама потом не хотела ни вспоминать, ни рассказывать о нем — кроме имени я и не знала ничего.

Мама же таскала в дом одного за другим потенциальных отчимов и не обращала на меня внимание — но все у нее что-то не получалось. Чужие мужчины с удовольствием пользовались чистой квартирой, горячей и вкусной едой и податливой женщиной рядом — а потом она им надоедала и они уходили, чуть ли не ногами отпихивая некрасиво визжащую мать.

Которая через несколько месяцев притаскивала следующего.

В общем, с такой бурной личной жизнью времени на подрастающую дочь у нее не было.

А когда мне исполнилось шестнадцать, она привела Александра, «Сашеньку», как она его называла.

Который превратил мою жизнь в кошмар, до сих пор проникающий ядовитым оловом в мои сны, чтобы залиться в горло, уши, глаза и оставить совершенно обездвиженной и беспомощной, в гадком, вульгарном удушье, к которому у меня не было иммунитета кроме одного — бегства.

Сначала — в общагу областного центра. Потом — еще дальше. Порой казалось, что мужчины видели это во мне, замечали эту панику, готовность стать жертвой, болезненный, мерзкий страх, затапливающий меня при одном намеке на насилие, доминирование — и именно поэтому старались довлеть, ставить меня на место, потребовать то, что они бы не посмели, возможно, требовать у других женщин.

Но это не точно.

Возможно, мне просто не везло. Бывает. Есть люди, которым дается легко то, о чем я даже мечтать не могла, которые открыты миру, любимы и любят. А есть такие как я. Неустроенные в жизни девицы двадцати трех лет от роду, которые тайком по ночам читают тоненькие любовные романы, а сами даже не представляют, что это такое — строить отношения.

Вот еще почему я так цеплялась за Диму. Не могла уйти и не мешать ему жить. Да, пусть наше совместное проживание и беззлобные подколки били лишь иллюзией отношений, но я, порой, радовалась, что, при случае, могу похвастаться, что живу с парнем. И опытом совместного быта.

Дура.

Впрочем, не большая, чем те, кто верил, что розовые сопли, которые для меня были сказкой на ночь, имеют хоть какое-то отношение к реальности.

* * *

— Зайди ко мне.

Я подпрыгнула от резкого голоса, ворвавшегося в тишину моего закутка, нарушаемую лишь стуком клавиш.

Интерком ожил совершенно неожиданно — да я и вовсе забыла, что он у меня есть на столе-то! Все поручения мне передавал личный помощник, тем более если они касались непосредственно самого босса. И вообще, я видела его — точнее, его макушку, склонившуюся над бумагами или каким-нибудь планшетом — только когда приносила ему кофе.

И то об этом сообщала мне Нина — что Веринскому нужен кофе. И я бросала любое дело, которым в этот момент занималась, и вскакивала, подлетала к стойке, на которой располагалась дорогущая кофемашина и делала его любимый двойной эспрессо с капелькой даже не молока, а молочной пены, которую надо было ложечкой достать из молочника и поместить ровно в центр чашки.

За те три недели, что я здесь работаю, я приготовила сорок одну такую чашку.

Не то что бы я считала специально — скорее, особенность, оставшаяся с детства. Я обожала все пересчитывать, делала это на автомате и в голове хранила самые разные цифры, от довольно интересных дат и значений, до совершенно ненужных сведений, что у соседской Леночки было семнадцать кукол, включая пластиковых пупсов, а у меня всего три.

Кроме кофе, меня нагрузили бумагами. Перепечатывать, сортировать, переводить некоторые документы — английский был на вполне достойном уровне — превращать тексты в диаграммы и таблицы, и наоборот. Не считая поездок за костюмами из химчистки, бесчисленных поручений, из-за которых я сбивала ноги, бегая по нашему не маленькому зданию, договоров и документов, которые нужно было то отнести на подпись в разные отделы, то, наоборот, забрать.

Дела наваливались на меня, как снежный ком. Если в первые дни я считала, что очень занята, то потом начала понимать — я ничего не знала о занятости. С каждым днем у меня все прибавлялось рутинных, мелких, но необходимых к быстрому исполнению обязанностей, которыми не занимался личный помощник. Обязанностей, которые сыпались на меня каждую минуту, не останавливаемым потоком, так что я быстро научилась носить с собой в кармане пиджака крохотный блокнот с карандашиком и записывать все то, что было необходимо сделать — записывать и вычеркивать. Записывать и вычеркивать. И каждое дело Нина Александровна перепроверяла лично, порой доводя меня до слез в глазах своим металлическим голосом, если что-то было выполнено, по ее мнению, не достаточно совершенно.

— Девочка, ты могла бы и быстрее.

— Две ошибки в документе — ты совсем не учила русский язык?

— Тридцать минут на перерыве? Хм, пора пересмотреть политику по бесплатным обедам для сотрудников.

— Девочка, ты серьезно думаешь, что можно уйти раньше руководителя? Если тебе так важна личная жизнь — не стоило идти работать вообще.

— Чтобы криво печатать двумя пальцами, мы могли бы взять курицу — секретари же давно освоили десятипальцевый метод.

В первые дни мне казалось, что надо мной издеваются. Позже — что это какая-то хитрая месть за то, что я не соответствую ее идеалам, а она терпеть не может, если что не идеально. И это ее «девочка», от которого меня просто подкидывало…