Широты тягот - читать онлайн книгу. Автор: Шубханги Сваруп cтр.№ 60

Через десять лет брака она стала разговаривать с фотографией, прислоненной к стене в пригородных трущобах. Она, мать троих детей, не знающая, что сулит ей каждый новый день. Муж убеждал ее, что все наладится, но она почему-то не слишком в это верила. Потому и жаловалась им — хранителям ее племени, дедушкиным друзьям. Что, если за эту неделю ее мужу не удастся продать с лотка столько момо ^[44], сколько нужно? Как она тогда будет вести хозяйство? Она старалась умилостивить дедушкиных друзей благовонными палочками и фигурками из масла. Подумывала украсить алтарь черепами животных.

Однажды, посреди своих горячих вечерних жалоб, она вдруг наткнулась взглядом на лицо деда, почти затерявшееся в гуще других лиц. Ее глаза вспыхнули. Она скучала по нему столько лет! Как ей хотелось вернуться к нему на колени и снова вдохнуть его запах, вольный аромат опиумного дыма!

Но как это может быть? Она поднесла фотографию так близко, что едва не уткнулась в нее носом. Сощурилась. Без всякого вызова или предупреждения иллюзия пропала. Человек, которого она приняла за своего деда, был вовсе на него не похож — и смуглее, и ниже. Мало того, он вообще не был похож на мишми. Это простое осознание породило цепную реакцию, которой предстояло взорвать все мифы.

Ее муж и дети были для нее настолько же чужими, насколько родными выглядели люди с фотографии. То, что она все эти годы принимала за супружескую любовь и материнскую нежность, оказалось не чем иным, как фантазией. Такой же фантазией, как черно-белые люди, заключенные в тиковую рамку.

Ей сразу стало легче. Подспудное ощущение изоляции, не покидавшее ее с тех самых пор, как она вышла из деревни, забралась на заднее сиденье открытой машины и покатила по гладкой дороге, исчезло.

Она собрала свои вещи, решив вернуться в дом предков, одно из последних изолированных мест на свете. Спустя два дня пути на поезде, половины дня на автобусе и двух дней пешком через горы она впервые увидела Дапха-Бум, самую высокую снежную вершину в этом краю, и почтительно склонилась перед ней.

Мир создан древней женщиной — она соткала его из небытия. Вот почему все существующее — и маленькое, как рыбья чешуя, змеиная кожа и рисунок на крыльях бабочки, и огромное, как горные цепи и русла рек, — вплетается в общий узор. И если что-то в природе кажется людям странным или ненормальным, то лишь потому, что у них не хватает проницательности распознать этот узор.

Она заплутала среди рощ и долин. Она питалась лунным светом и фруктами. Постоянная диарея не мешала ей, потому что весь мир снова превратился в туалет под открытым небом.

Как-то утром, перейдя грохочущую реку Намдапху по шаткому бамбуковому мостику, она увидела маковый цветок. Он был утешительно розовый, с белыми прожилками. Она вынула нож, сделала на стебле три маленьких надреза и выдавила черный сок прямо в рот.

С силой десяти лошадей и упорством сумасшедшей она шестнадцать часов кряду шла по нехоженым лугам, руководствуясь только инстинктом, и наконец достигла цели своего путешествия — полей дикого мака.

Подвела ли ее память или цветы действительно стали крупнее? Они затянули все склоны сплошным покровом, как ледник. Она видела больше оттенков, чем в детстве, — к тогдашним розовому, красному и белому добавились еще оранжевый, пурпурный и черный.

У нее подкосились ноги, когда из зарослей выбежала маленькая девочка, очень похожая на нее саму в далеком прошлом, и взяла ее за руку. Это оказалась ее племянница. Она повела ее в деревню — теперь это была группа каменных домов с современными туалетами, потолочными вентиляторами, спутниковым телевидением, спутниковыми телефонами, диванами, газовыми плитами и прочими загрязнителями окружающей среды, доставленными из внешнего мира.

— Как все это сюда попало? — первым делом спросила она брата. Он постарел предсказуемым образом, но селение изменилось непредсказуемо.

— По дороге, как же еще? — ответила племянница, с интересом разглядывая свою безумную тетку, нежданно-негаданно появившуюся из леса.

Бетонная дорога теперь связывала все дома между собой и их вместе — с ближайшим городом. На опиумные деньги каждая семья обзавелась джипом, телефоном и телевизором, но хлопотной возне с опиумом ее родственники нынче предпочитали сигареты и виски.

Узнаваемыми остались, пожалуй что, только горы вокруг с царственным пиком Дапха-Бум, маковые поля, привычное хрюканье и квохтанье бродящих на воле свиней и домашней птицы — да еще, конечно, озорство в улыбке племянницы, любопытство в ее глазах и вши в ее волосах. Все это напоминало ей ту, кем когда-то была она сама.

Годы спустя, когда Тапа вновь посетил эту деревню, она уже не состояла из одной хижины. Деревня мишми была похожа на любую другую — горстка неказистых жилых домов, клиника, начальная школа, здание местного совета и оживленные закусочные. Хотя стены теперь складывали из кирпича, крыши остались тростниковыми. Водителю пришлось искать дом старейшины мишми. Расспросы привели его к выкрашенной в яркие цвета кучке построек в центре деревни.

Тапа сидел на вычурной бархатной софе в окружении плюшевых мишек и ваз с искусственными букетами, прихлебывая ошеломительно сладкий чай. Нынешний глава общины, как выяснилось, приходился его другу внуком. Куда делись черепа? — гадал он, глядя на розовые стены. А очаг?

И тут он увидел ее, почти незаметную на нижней полке застекленного шкафчика. Среди женских портретов, младенцев с беззубыми улыбками и солидных сертификатов приютилась тиковая рамка, когда-то им забытая.

Фотография возникла перед ним, как призрак старого друга, которого он похоронил собственными руками. Но вот она опять тут и снова приковывает к себе его взгляд своей черной магией. Как он мог забыть ее? Почему, коли уж на то пошло, она так много значила? И почему она еще здесь?

Эта вещь, заявил хозяин, принадлежит его сестре. Она сбежала отсюда с одним тибетцем, только чтобы вернуться несколько месяцев тому назад, причем прямо из леса. Он полагает, что иностранцы на фотографии — родственники ее мужа. Как иначе объяснить, что она так к ней привязана?

Двумя часами позже Тапа вновь пил переслащенный чай на том же месте, но уже с сестрой хозяина. У нее была манера пропадать ни с того ни с сего, но никто за нее не волновался. Это вам не большой город, тут потеряться негде.

— Какая чудесная фотография, — сказал он.

— Спасибо, — ответила она и улыбнулась, словно Тапа сделал ей комплимент.

— Вы, наверное, очень ее цените, раз храните уже столько лет. Давно она у вас?

— С тех пор как я себя помню.

Тапа попросил у хозяев ручку. Достал из кармана листок и произвел кое-какие подсчеты. Все это было так давно, что он не мог вспомнить, куда подевались годы.

— Восемнадцать лет, — сказал он ей. — Вот сколько прошло. Восемнадцать лет с тех пор, как я оставил ее у очага, когда виделся с вашим дедом в последний раз.