Ее лицо заливается краской.
– Необязательно. – Элин проводит рукой по волосам, пытаясь их пригладить. – Все думали только про Уилла. И легко могли что-то упустить.
– В любом случае, – осторожно говорит Айзек, – не стоит этого делать. Марго, скорее всего, где-то здесь, в отеле. Она смогла сбежать из генераторной. Слишком рискованно. – Он задумывается. – И дело не только в этом. Как насчет Уилла? Разве ты не должна быть рядом с ним?
Плечи Элин напрягаются – ее снова охватывает чувство вины.
Он прав.
Она должна остаться с Уиллом. Это самое меньшее, что она может сделать после всего произошедшего, но побуждение сделать то, что подсказывает чутье, слишком сильно.
– Когда я ушла, он по-прежнему спал. Спокойно проспал всю ночь. Сара прислала сообщение, сказала, что через минуту зайдет его проведать, а это… не займет много времени.
Она морщится от собственных слов.
Это же просто оправдание, самое примитивное и эгоистичное.
– Ты уверена?
Айзек натягивает через голову свитер.
– Да. Раз Марго решила заняться мной, значит, это еще не конец. Она хотела убрать меня с дороги, потому что задумала что-то еще.
Айзек переводит взгляд на окно:
– Я все-таки думаю, что тебе стоит с этим повременить. По прогнозу, сегодня погода должна улучшиться. Может, полиция сумеет до нас добраться.
– Не похоже.
Элин смотрит в окно. Там по-прежнему темнота, но фонари снаружи освещают падающий с неба снег – огромные толстые хлопья.
– Мы не можем ждать. Судя по тому, как Марго разговаривала, для нее это личное. Это месть.
Взгляд Айзека блуждает по комнате и останавливается на кресле.
Через подлокотник небрежно переброшен Лорин кожаный пиджак.
В лице Айзека что-то меняется.
Он быстро и решительно кивает:
– Ладно. Давай сходим туда.
В его глазах сверкает не только гнев. Это что-то более первобытное и мрачное, глубоко личное.
79
Теперь в генераторной горит свет. Под резким неоновым сиянием комната выглядит по-другому – стерильной, а гудящее оборудование просто безликое, а не зловещее. Айзек пробирается между оборудованием впереди Элин.
– Она набросилась на Уилла в дальнем конце комнаты, верно?
– Да. Мы как раз были там.
Еще несколько метров, и Элин видит кровь. Кровь Уилла. Она с содроганием подходит ближе.
На плитах пола тянутся красные полосы в том месте, где поднимали Уилла. Слабые кровавые отпечатки ног постепенно бледнеют и исчезают.
Элин заставляет себя дышать глубже.
– Если что-то упало, то оно обязательно должно быть где-то здесь.
Она обшаривает глазами пол в щелях между громоздкой аппаратурой.
– Что-нибудь видишь?
Айзек подходит ближе к ней:
– Пока ничего.
Элин разочарованно кусает губы. Никакого намека на тот звук, который она слышала – тихий хлопок и шорох, как будто что-то скользит по полу.
Разве что от удара этот предмет откатился дальше, чем она подумала. Ведь пол гладкий и скользкий… Элин опускается на колени.
Она наклоняет голову вбок, так что ожерелье болтается у подбородка, и смотрит под ближайшим механизмом. Достаточно ли большая там щель, чтобы что-нибудь закатилось?
Да… Она поворачивает голову в другую сторону. И тут замечает белый уголок, едва заметно торчащий из-под металлического корпуса генератора.
Она хватает предмет за край, пытаясь вытащить. Ничего не получается.
Сменив тактику, она зажимает уголок между указательным и большим пальцами и дергает. На этот раз все получается. В ее руке – плотно набитый конверт.
– Нашла что-нибудь?
Элин встает:
– Конверт.
Дрожащими руками она открывает конверт и вытаскивает толстую пачку листов формата А4, сложенных пополам.
Рассматривая первый лист, она резко охает. Элин узнает слова и шрифт.
Клиника Готтердорфа.
– Это истории болезни. Такие же, как на флешке Лоры.
Но есть и одно значительное различие – эти записи без купюр. Элин просматривает страницу, начиная с имени наверху: Анна Массен.
Массен – это же фамилия Марго? Элин замечает под фамилией номер: 87534. У нее перехватывает дыхание. Это не может быть совпадением.
Но дальше она ничего не может прочитать – все на немецком, да еще медицинские термины.
Она переходит к следующей странице.
– Тут еще что-то есть, – бормочет она и замирает.
На пол падают черно-белые фотографии. Элин наклоняется и собирает их. Первая фотография ее потрясает. На хирургических столах рядком лежат пять женщин. На их ноги наброшена ткань – небрежно, как будто это сделали поспешно, ради фотографа.
Значит, камера запечатлела операцию.
Если это можно так назвать, думает Элин, и к ее горлу подступает рвота.
Женщины изувечены, их животы вскрыты, кожа раздвинута каким-то металлическим инструментом, обнажая внутренние органы.
Элин смотрит на их головы. Похоже, часть черепа удалена, хорошо видно мозговое вещество.
Ее собственный мозг буквально вопит: не смотри! Не смотри!
Но придется. Переводя взгляд на трех людей в хирургических халатах, стоящих рядом, она невольно вздрагивает. На всех троих маски. Маски закрывают лица, но совершенно очевидно, что это мужчины. Фигуры, рост, позы с широко расставленными ногами.
Маски идентичны тем гротескным резиновым маскам, которые были на Адель и Лоре.
Такую же маску носил убийца.
На Элин накатывает новая волна отвращения. Врачи могли надеть такую маску по единственной причине – чтобы скрыть лица. Они не хотят, чтобы их узнали, потому что делают что-то отвратительное. Выглядит это безусловно отвратительно. Явно не лечебная процедура, больше похоже на место преступления. Нечто бесчеловечное. Варварское.
Ее пальцы сжимаются на фотографии, Элин снова заставляет себя ее рассмотреть, впитывая новые подробности.
Она охает – рука ближайшей к камере женщины упала со стола. У нее удалено несколько пальцев.
И что-то виднеется на запястье. Это определенно браслет, хотя и трудно сказать, из чего он сделан, ведь фотография черно-белая. Но он похож на медные браслеты, найденные в ящиках.
– Вот в чем дело, – говорит Элин, еще не до конца переварив новую информацию. – Вот из-за чего все это.
Лицо Айзека искажается от отвращения.