Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кантор cтр.№ 37

В Литве погибло ⁴/₅ всех евреев, проживавших в Прибалтике – здесь исторически была большая еврейская диаспора. Лишь несколько тысяч человек (по некоторым данным, 8–9 тысяч) пережили здесь холокост, в том числе 2–3 тысячи, которые были освобождены Красной армией, скрывались с помощью местных жителей или сражались в партизанских отрядах. Остальные уцелели, пройдя концентрационные и трудовые лагеря⁶⁷. В Латвии с июня 1941 до 1944 г. погибло до 70 тысяч евреев. Это более 85 % от числа тех из них, кто здесь проживал до войны⁶⁸. В Эстонии, где количество еврейского населения было мизерным (около 5 тысяч, по данным на январь 1941 г.), и которая была занята нацистами не настолько катастрофически быстро, как остальные прибалтийские республики, к моменту полной оккупации осталось около 2 тысяч жителей-евреев. Практически все они были уничтожены к концу 1941 г. Остальные, в числе других беженцев, успели уйти на восток, в Россию. По материалам Ваннзейской конференции (на которой было санкционировано «окончательное решение еврейского вопроса»), Эстония стала первой из оккупированных Третьим рейхом «свободной от евреев» территорией⁶⁹. И в Литве, и в Латвии, и в Эстонии активными пособниками нацистов в геноциде евреев и цыган были разного рода военизированные «вспомогательные» и «охранные» формирования, состоящие из местного населения⁷⁰. В небольших населенных пунктах соотношение немецких карателей (в основном офицеров) и местных жителей, участвовавших в убийстве евреев, было 1 к 8 и даже 1 к 45⁷¹. (Причем нередко в расстрелах принимали участие местные жители, до войны активно сотрудничавшие с советской властью и теперь таким образом стремившиеся «замолить» грех» перед нацистами.) Немцы старались, чтобы всю «черновую работу» по уничтожению «низших рас» и большевиков делали сами литовцы и эстонцы⁷². Эти же формирования соучаствовали в истреблении евреев из Германии, Польши, Чехии, Белоруссии и др., привозимых в гетто и концлагеря, расположенные на территории Прибалтики, а также «командировались» на осуществление карательных акций и охрану гетто и концлагерей в Польше, России, Белоруссии, на Украине и т. д.

Борьба с партизанами, которая проходила «в форме упредительного уничтожения всех подозрительных без предварительного следствия»⁷³ (включая ликвидацию целых деревень, жители которых были заподозрены в сотрудничестве с ними) в Белоруссии и регионах России, прилегающих к прибалтийским, также во многом дело рук членов коллаборационистских формирований. «Немецкие оккупанты провели, немало массовых репрессивных акций. Они были особенно безжалостны по отношению к участникам советского подполья, однако их жертвами стало и немало невинных людей. О массовых (и даже единичных) казнях с циничной откровенностью объявлялось в официальных изданиях, выпускаемых под контролем оккупационной власти, или в специальных воззваниях высокопоставленных (чаще всего окружных комиссаров) оккупационного режима»⁷⁴.

Охрана советских военнопленных, сопровождение их на работы, выполнение карательных – вплоть до расстрела – акций в отношении них также входили в функции вспомогательной полиции, охранных батальонов и подразделений самозащиты. Поведение пособников оккупантов «…несмотря на отдельные исключения, не было более гуманным нежели немецкое»⁷⁵. На территории Прибалтики, по различным данным, погибло от 400 до 600 тысяч военнопленных. Саласпилс, Клоога, Межапарк (Кайзервальд), Пагегяй и еще более сотни лагерей для военнопленных стали местами уничтожения советских военнослужащих. Формально, в нацистской классификации, они не числились лагерями уничтожения – здесь не было газовых камер и крематориев, – однако смертность в большинстве из них в 1941–1943 гг. достигала 70–90 %⁷⁶. Главный военный комендант Литвы генерал-майор Э. Юст на «Рижском процессе», состоявшемся в 1946 г. над нацистскими руководителями Остланда, касаясь вопроса об уничтожении советских военнопленных, объяснял, что к ним «применялись методы психического истощения и массового расстрела»⁷⁷. В 1941–1942 гг. вследствие многодневной перевозки в нечеловеческих условиях (в вагонах для скота, зачастую без обуви, зимой в одних гимнастерках, без еды и воды) или в результате многодневных пеших маршей погибало около половины из доставленных военнопленных⁷⁸. «Дневной рацион для военнопленных в Прибалтике составлял 250 грамм хлеба и один раз в сутки суп»⁷⁹. Да и та еда, что выдавалась, готовилась из отбросов. «Положение пленных было ужасное. Они находятся под открытым небом, все оборванные и разутые, пищу дают один раз в день, и то приготовленную из картофельной шелухи»⁸⁰. В октябре 1941 г. питание было уменьшено на четверть, и это ускорило запланированную немцами смертность в лагерях⁸¹. К тому же военнопленные использовались на тяжелых работах. Рабочий день длился 14–16 часов⁸².

Только в Литве, по различной информации, погибло 170230 тысяч военнопленных⁸³, в Латвии – от 200 до 300 тысяч⁸⁴, в Эстонии – до 60 тысяч⁸⁵. Таковы в целом были общие принципы оккупационной политики нацистов, реализуемой на территории Остланда. Специфику ее реализации применительно к каждой из прибалтийских советских республик имеет смысл рассмотреть особо.

В Каунасе и Вильнюсе немецкие войска были уже к вечеру 24 июня 1941 г. Не известно ни одного факта сопротивления наступающему вермахту со стороны литовцев⁸⁶. Происходило прямо противоположное. 23 июня, когда части Красной армии и представители советской власти спешно отступали из Литвы, почти одновременно практически во всех городах и в крупных населенных пунктах республики вспыхнуло антисоветское восстание, организованное Фронтом литовских активистов (ФЛА был создан 17 ноября 1940 г. в Берлине, его численность к июню 1941 г. превышала 25 тысяч человек)⁸⁷. Действия вооруженных отрядов были скоординированы: они громили офисы органов советской власти, занимали радиостанции (первой была захвачена радиостанция Каунаса), расправлялись с бывшими советскими чиновниками и их семьями, выискивали коммунистов и учиняли расправы над ними, устраивали еврейские погромы, наконец, пытались разоружить отступающие части Красной армии.

«Восстание июня 1941 г. не было совершенно стихийным и спонтанным (как иногда утверждают в историографии). Во многих местах Литвы его организационные структуры создавались при помощи эмигрантских организаций и немецкой разведки – абвера. Они вооружались, у них были стычки с советской милицией, от них еще до войны пострадали первые чиновники советской власти»⁸⁸. Формально ФЛА руководил посол Литвы в Берлине полковник К. Шкирпа, активный сторонник сближения Литвы с Германией еще с середины 30-х гг. В 1938 г. он создал и возглавил пронацистскую организацию «Жигис» в Клайпеде, финансировавшуюся из Берлина⁸⁹. В 1940 г. Шкирпа не выполнил указание советского МИДа, адресованное к дипмиссиям включенных в состав СССР республик, ликвидировать их зарубежные представительства, и не вернулся в Литву после ее советизации. Уже летом 1940 г. он в результате нескольких встреч с представителями германского МИДа начал формирование Фронта литовских активистов. В октябре эту организацию взял «под опеку» абвер. 25 января Шкирпа представил полковнику абвера И. Гребе план «освобождения Литвы».