Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кантор cтр.№ 12

При размещении военно-морских баз в Латвии и Эстонии Краснознаменному Балтфлоту пришлось столкнуться с практическими проблемами: на островах зачастую «не было удобных причалов для швартовки и разгрузки транспортов со строительными материалами и матчастью», «пристани из-за ветхости и маломощности» не могли «принимать необходимое количество грузов»¹¹¹. Размещение проходило с опозданием и в напряженной обстановке отнюдь не только из-за конфликтов с эстонской и латвийской стороной, но и из-за внутренней неразберихи и отсутствия соответствующих скоординированных планов советского военного руководства.

«Совершенно секретно. 13.05.40. Командиру БВМБ КБФ К. I ранга Кучерову. Доклад. В настоящее время на острове «Даго» расквартировывается 5 батарей и на острове «Эзель» 5 батарей и штаб БО (береговой охраны. – Ю. К.) Балтрайона. На этих островах кроме перечисленных частей уже в настоящее время – на о. «Эзель» стоят части ВВС, зенбатареи и строительный батальон, а на о. «Даго» строительная рота, которая будет укомплектована до батальона. Потому снабжение такой массы личного состава в 10 пунктах из Палдиски с подотчетом Балтийскому военному порту является чрезвычайно неудобным мероприятием в смысле отчетности. Порт не имеет суда, на чем бы можно было перевозить»¹¹². В донесениях руководству Балтфлота неоднократно ставился вопрос о необходимости координировать сроки прибытия, размещения воинского контингента, подвоза продовольствия, строительства инфраструктуры для их обслуживания. Также выражалась обеспокоенность руководителей баз в связи с отсутствием и несвоевременным (с большим опозданием) строительством военно-морских сооружений, необходимых для размещения судов. Военные моряки в секретных донесениях в наркомат военно-морского флота (НКВМ) и в военный совет Балтфлота констатировали, что «Балтийский порт с начала организации 13 октября 1939 г. находится в весьма тяжелом штатном положении. До 1 марта 1940 г. несмотря на совершенно очевидное для всех ненормальное положение, работники не назначались по причине отсутствия штата. 2 апреля штат Балтийского порта был увеличен до порта Второго разряда, а положение остается почти прежним. Основные отделения: мобилизационное, финансовое, продовольственное, обозно-вещевое, шкиперско-техническое, транспортное – не имеют руководящего состава»¹¹³. Только в августе 1940 г., смешанная советско-эстонская комиссия «произвела передачу и приемку для размещения воинских частей НКВМ целого ряда деревень» и отдельных построек, причем «сами сооружения для эксплуатации с нашей стороны никем не приняты, хотя… находятся в эксплуатации». Уполномоченные справедливо полагали, что «такое положение приведет к бесхозяйственности и быстрому разрушению принятых от эстонцев построек»¹¹⁴. Рефреном переписки руководства базами с наркоматом обороны стали и сетования на невозможность нанимать рабочую силу из местного населения «во избежание шпионажа» и закупать продукты питания у «аборигенов» (последнее в значительной степени облегчило бы решение вопроса о снабжении советских военных продовольствием). Тема неудовлетворительного состояния баз по различным направлениям является лейтмотивом переписки с руководством КБФ в течение всего 1940 г. Однако существенных сдвигов, увы, не происходило, и освоение столь желанной в стратегическом отношении территории буксовало¹¹⁵. План строительства баз и береговой охраны в Прибалтике к началу Великой Отечественной остался незавершенным. Это не могло трагически не сказаться на защите этого региона летом 1941 г.¹¹⁶

На фоне относительно спокойного положения с советскими базами, советское руководство пристально наблюдало за динамикой взаимоотношений Латвии, Литвы и Эстонии друг с другом. В марте 1940 г. в Риге состоялось заседание т. н. «Балтийской Антанты» – министров иностранных дел трех балтийских государств. Несколькими месяцами ранее, 7–8 декабря 1939 г. в Таллине прошла аналогичная встреча – первая после длительного перерыва. Уже тогда в советском внешнеполитическом ведомстве предположили, что прибалтийским странам нужно «о чем-то поговорить или даже сговориться»¹¹⁷. Участники таллинской конференции обсудили вопрос об отношении к германскому требованию о прекращении торговли с Великобританией, приняв решение не публиковать специальную декларацию о прекращении торговых отношений с Лондоном, на чем настаивал Берлин. Также было принято решение, что договоры о взаимопомощи с СССР не находятся в резком противоречии с политикой нейтралитета. Конференция решила не направлять в Лигу Наций правительственные делегации на рассмотрение финского вопроса (дистанцировавшись от политических оценок «зимней войны») и просить своих постоянных делегатов в этой организации воздержаться от участия в дискуссии, направленной против СССР¹¹⁸. Особый же смысл рижской конференции придавал факт заключения пактов с Советским Союзом, заставивший балтийские страны более интенсивно, чем раньше, искать пути к сближению перед лицом «советской угрозы». По этой же причине она и привлекла внимание Москвы, полагавшей, что «в Балтийской Антанте за последние месяцы усилились секретно от СССР согласованные меры военного характера в Эстонии, Латвии и Литве. Эстония назначила военного атташе в Литву, а Литва – в Эстонию, состоялись встречные поездки начштабов Литвы и Латвии. В декабре 1939 года три литовских генерала в сопровождении чиновника МИДа ездили в Эстонию и Латвию», – говорилось в телеграмме Молотова полпредам в Латвию, Литву, Эстонию и Финляндию¹¹⁹. Первый секретарь полпредства СССР в Латвии М. Ветров расценивал, например, эту встречу как фактическое создание тайного военного союза между Латвией, Эстонией и Литвой. Он, полагал дипломат, направлен против СССР. Высказывались мнения, что на конференции в Риге наконец принято решение о присоединении Литвы к уже существующему союзу Латвии и Эстонии. Об этом, например, докладывал в Москву полпред в Латвии И. Зотов. 28 марта заместитель наркома иностранных дел СССР В. Деканозов телеграфировал в Каунас Н. Позднякову: «На конференции Балтийской Антанты в Риге, по имеющимся у нас непроверенным сведениям, Литва заявила о своем присоединении де-факто к существующему военному союзу между Латвией и Эстонией. Проверьте: они, видимо, это скрывают»¹²⁰.

Весной 1940 г. балтийским странам не приходилось рассчитывать на помощь извне: Англия и Франция «завязли» в войне с Германией, Германия на тот момент времени уже «уступила» Прибалтику Советскому Союзу. С военной точки зрения силы «Балтийской Антанты» не представляли для СССР никакой опасности, но ее консолидированные внешнеполитические действия могли несколько «смешать карты» советским политикам. Координированные действия на международной арене были способны затруднить реализацию намерений СССР.

Исследователи до сих пор не располагают конкретными фактами об антисоветской деятельности «Балтийской Антанты»¹²¹. Оценки советской стороны основывались лишь на предположениях дипработников СССР в Прибалтике. Но советское руководство и не нуждалось в каких-либо точных данных, поскольку создались благоприятные условия для устранения самостоятельности прибалтийских правительств. Оценка советским руководством настроений правящих кругов Латвии, Литвы и Эстонии была в целом верна. Недовольные навязанными СССР договорами, они делали ставку на Англию и Францию, надеясь после войны освободиться от советской опеки. В условиях разгрома Франции и ослабления влияния Англии в Европе руководство прибалтийских государств, учитывая вероятность советско-германской войны, стало склоняться к расширению тайных контактов с Германией. Со своей стороны, советское руководство, готовясь к войне с Германией, стремилось окончательно укрепиться в стратегически выгодном регионе на границе Восточной Пруссии, устранить малейшую возможность антисоветских действий прибалтийских стран, а заодно и расширить зону «социализма», «освободив» трудящихся Прибалтики от капиталистического гнета. Таким образом, общая обстановка в Европе и собственные цели советского руководства диктовали необходимость присоединения Прибалтики к СССР.