Как жить в мире перемен. Три совета Будды для современной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Пема Чодрон cтр.№ 21

Однажды, когда я делала эту практику в течение нескольких месяцев, стараясь быть как можно осознаннее, я пожаловалась Чогьяму Трунгпе, что у меня такое чувство, будто я вот-вот выпрыгну из собственной кожи. Меня бесили даже пылинки вокруг, я все время была готова сорваться на людей.

Он объяснил это так: практика требует, чтобы я была здравомыслящей, зрелой, а я еще к этому не привыкла.

Третье обязательство традиционно называется обетом самайи. Это обязательство принимать мир таким, какой он есть. В переводе с тибетского «самайя» означает «тайный обет» или «связующий обет». Он подразумевает объединение со всем нашим опытом, всеми переживаниями, установление непоколебимой связи с жизнью. Взяв это обязательство, мы признаем свое единство с реальностью, со всем, что воспринимаем каждую секунду. Нет никакого способа сбежать от нашего опыта, некуда идти, кроме места, где мы есть. Мы сдаемся жизни. Довольствуемся всеми образами, звуками, запахами, вкусами, мыслями, а также людьми, которых встречаем. Слова тибетского мастера медитации Дилго Кхьенце Ринпоче прекрасно выражают это состояние:

«Ежедневная практика – лишь для того, чтобы развить тотальное принятие и открытость всем ситуациям и эмоциям, всем людям, научиться переживать все полностью, без мысленных оговорок и запретов, так, чтобы никогда не сдаваться и не замыкаться на себе».

Отношение, которое подразумевает третье обязательство, заключается в том, что мы живем в мире по сути хорошем, пробужденном, и наша задача – осознать это. Проще говоря, практикуя на этом этапе, мы поворачиваемся лицом к своему опыту, во всей его полноте, ничего не исключая и никогда не отводя глаз.

Сначала вы продолжаете жить согласно другим обязательствам. Практикуете внимательность, постоянно возвращаетесь в настоящий момент, к своим переживаниям: ступни на полу, колено болит, теплая вода течет по рукам, зимний воздух режет глаза, стук молотков, запах кофе.

Затем вы добавляете чувство глубокой признательности за каждый из этих неповторимых и ценных моментов. Возможно, вам бы хотелось, чтобы рабочие перестали стучать – это продолжается непрерывно, ежедневно, в течение месяца, и вас это достало. Но это пройдет. И когда вы будете вспоминать это через год, вам покажется, что стук прекратился по щелчку пальцев. Стук молотков – это краткое, мимолетное переживание, и каждый удар – неповторимый момент бытия. Вы больше никогда не услышите точно такого же звука.

Как бы вы ни были раздражены тем, что слышите, каждый звук заслуживает внимания. Если вы слушаете его с признательностью, он вытаскивает вас из маленького, замкнутого на себе мирка, где всегда есть только «я». При возникновении связи с собой и миром у вас, возможно, начнутся первые встречи с пробуждением. Вы вдруг почувствуете себя так, будто находитесь в открытом, безграничном пространстве, полном воздуха. Как будто вышли из маленькой, темной, захламленной палатки и оказались на краю Гранд-Каньона. Это место, где вы просто пребываете. Это не другой, вымышленный мир. Вы не вышли за пределы своей обыденной жизни. Совсем наоборот. Вы наконец-то встретились с ней на все 100 процентов, и она превратилась во врата, за которыми открывается то, что в традиции ваджраяны известно как «священный мир». Священный не в смысле его религиозной святости, а в том смысле, что он драгоценный, редкий, мимолетный, в основе своей подлинный и благой.

Некоторые стихи Чогьяма Трунгпы описывают, каков этот мир. Этот стих начинается с описания того, как выглядит вход в священный мир:

 

«Все, что видят глаза, явственно нереально

в пустоте, и все же форма присутствует».

 

«Явственно нереально в пустоте» относится к обычному, повседневному миру, где нет концепций и определений, который ясно воспринимается во всем своем великолепии и при этом никогда не дается в руки. Потом в стихе говорится: «и все же форма присутствует». Пустота и форма неразделимы. То, что мы видим – наше восприятие обычных, не таких уж важных и значимых образов, – это форма, проявление пустоты, пробужденной энергии. С момента нашего пробуждения утром до момента засыпания и даже в наших снах что-то постоянно, непрерывно проявляется. У нас всегда есть возможность позволить воспринимаемому образу соединить нас с драгоценностью этого священного мира.

Пустота – это не вакуум, в котором ничего не происходит. Вся суть в том, что открытия основополагающей доброты – открытия пробужденности, присутствия всего здесь и сейчас – не происходит, когда мы выходим за пределы обычной реальности. Оно происходит, когда мы начинаем ценить простые переживания, не создавая сценариев и заданной сюжетной линии. Когда видим красную машину с помятой дверью, чувствуем жар или холод, мягкость или жесткость прикосновения, ощущаем вкус сливы или аромат палых листьев. Эти простые, непосредственные переживания и есть наша связь с основополагающей пробужденностью и добротой, со священным миром. Лишь полностью прикоснувшись к нашему относительному опыту, мы открываем свежую, вневременную, истинную природу нашего мира.

Однажды, в начале 70-х, один ученик встал и потребовал, чтобы Чогьям Трунгпа объяснил ему, что такое просветление. Я навсегда запомнила его ответ. «Просветление, – сказал он, – это то же самое, что впервые услышать охотничий рожок или почувствовать запах табака». Такой взгляд стоит за учением о третьем обязательстве. Прячась от нашего опыта или пренебрегая им, мы упускаем шанс достичь просветления.

Далее в стихе говорится:

 

«Все, что слышат уши, есть эхо пустоты,

и в то же время – реально».

 

Слух, как и все ощущения, – это ворота в священный мир. Что бы мы ни слышали – это эхо, звук пустоты, пробужденной энергии, которую нельзя «схватить», но можно услышать. Это также «ясная и четкая речь гуру» – голос учителя. Когда кто-то говорит с нами, даже если нам не нравятся слова, это не просто чье-то занудное нытье. Это голос учителя, звук пустоты, проявление пробужденной энергии. Если ворон за окном пронзает наш слух своим хриплым криком – это звук пробужденной энергии, голос учителя, пробуждающий нас.

Мы не можем увидеть или услышать ничего такого, что не было бы проявлением просветленной энергии, вратами в священный мир. Таков взгляд третьего обета. Мы обязуемся поддерживать этот взгляд, когда даем обет принимать мир таким, какой он есть. Мы даем обещание ценить себя и наш мир. Обещаем повернуться к нему лицом и никогда не отворачиваться.

Обычно мы постоянно проецируем свои предпочтения на то, что проявляется. Все сопровождается нашими смешанными чувствами – личными предпочтениями, культурным багажом, а также огромным количеством шенпа. Но, как сказал Чогьям Трунгпа, «это вроде овсянки». Некоторые любят овсянку, некоторые – ненавидят. Несмотря на это, овсянка остается овсянкой.

Если мы зимой посмотрим на снег за окном, то увидим его цвет, увидим, как он падает, как опускается на землю, машины и деревья, как возникают сугробы разных форм. Увидим, как снежинки сверкают на солнце, увидим сине-белые тени. Мы видим снег как снег, ничего к нему не добавляя. Но обычно мы видим снег иначе. Наш взгляд замутнен эмоциональными реакциями. То, что мы видим, нам либо нравится, либо нет. Это вызывает радость или грусть, тревогу или раздражение: ведь снег надо расчистить, а мы и так опаздываем на работу.