В горах моё сердце - читать онлайн книгу. Автор: Фатя Скоморох cтр.№ 22

Лена скрестила руки на груди и решила, что приглашать его в дом не будет. Сама к нему на крыльцо вышла и закрыла дверь. Ночь была в самом разгаре. Стрекотали кузнечики, слышалось кваканье лягушек.

— Хотел извиниться. Я сегодня переборщил.

Он стоял, засунув руки в карманы джинсов. Это единственное, что выдавало его смятие и неловкость. Бородатый, высокий внешне расслабленный.

— Хорошо, что вы это поняли.

— Да… понял.

— Это вас злость из-за дома взяла, да?

— Нет, — он запустил пятерню в волосы, взъерошил их — Это меня пубертатный период накрыл.

— Глупость какая. Староваты вы для подростковых выходок.

— Я тоже так думал. Лучше сейчас распрощаюсь с тобой, чтобы не просить прощения еще за одну выходку.

— За какую?

Аслан плотоядно улыбнулся. До Лены в один миг дошло то, что он имеет ввиду.

— Можете не отвечать на вопрос. Спокойной ночи, — она открыла дверь и, перед тем как закрыть ее, наблюдала в узкую щелку за тем, как скрылась в плотной тени их общего каменного забора могучая спина соседа.

Над двором бабушки Икиан витала тоненькая струйка дыма — Лена изо всех сил старалась разжечь огонь под чугунным котлом, который стоял на каменном полу сарая на неаккуратно притороченных к нему кривых ножках.

— Не разжигается? — спросила Софья. — Обычно огонь у нас бабушка разжигает

— Нет. Дым есть, но еле тлеют дрова. Что-то я делаю неправильно.

— Конечно, — с самодовольным видом проговорила Лейла, поправляя косынку на голове. — Вы неправильно сложили дрова под котлом. Они должны «дышать». Отойдите.

Лейла выгребла все дрова из-под котла и стала складывать их заново. Получился небольшой шалашик — между поленьев легко проходил воздух. Лейла подожгла лучину, и вскоре по сухому дереву весело запрыгал огонь. Она встала, отряхнула простое ситцевое платье, которое, впрочем, смотрелось на ней довольно кокетливо. Сегодня Лейла выглядела как-то по особому женственно.

И Софья тоже. Платок, платье и даже фартучек казались новыми и были хозяйке, несмотря на скромность, к лицу. Вид обеих дышал уютной красотой истинных женщин — хранительниц домашнего очага. Они грациозно возились с хозяйственными делами: готовили ужин на сегодня и, по ходу дела, пытались гнать самогон.

В котелке, прикрытом крышкой, из середины которой торчала толстая труба, забурлила забродившая кукурузная каша. Резкий специфический запах, смешавшись с дымом, полетел по улице. Через некоторое время в баночку стал капать конденсат, именуемый самогоном.

— Так бы выглядела химическая лаборатория Бабы-яги, — улыбнулась Лена.

— Точно! Только не Бабы-яги, а бабушки Икиан. Она у нас в селе самая уважаемая самогонщица. Особенно во время праздника урожая. Бабушка Икиан и Аслан. Они у нас главные поставщики алкоголя и закуски.

— Подозреваю, что их здесь непросто уважают, но обожают, — подмигнула Лена.

— А то! — рассмеялась Софья.

— Наш народ не их любит, а халяву, — отрезала Лейла. — Аслан с бабушкой Икиан слишком щедрые.

— Тимурик! — послышался зов с улицы, а потом кто-то забарабанил в ворота.

— Ну вот, — сердито пробубнила Лейла, легок на помине.

— Кто? — машинально спросила Лена.

Лейла смерила ее взглядом, который прямо говорил ей: «Наивная!»

— Кто, кто?.. Халявщик! Интересно, какую причину Тола придумал на этот раз?

— Может, Тимурика ищет? — предположила Лена.

Теперь взгляд Лейлы говорил: «Ну и дура!»

— Тимурик — мой сын, — объяснила Софья. — Мы его в лагерь отправили на лето.

— Ааа! А почему он ребенка зовет?

Лейла на этот раз просто пренебрежительно фыркнула и отвернулась, пожав плечами и махнув рукой.

— Ну… По традиции к воротам младшего мужчину в семье зовут, а открыть любой может, если младшего дома нет. В городе, конечно, проще ко всему относятся.

— Ага, проще некуда, — отозвалась Лейла.

Лене стало неловко. О такой традиции она в своей семье даже не слышала. Все в звонок позвонили и все. Просто и без заморочек. Она решила про себя, что в следующий раз купит себе книгу о традициях, когда в город попадет.

В ворота опять постучали. Стук получился более нетерпеливым.

***

— Тимурик! Вы там что, заснули все?

— Вот же нечистая сила его сюда принесла! — зло проговорила Лейла.

— Ага! Она его за нос схватила и тащила через все село! — улыбнулась Софья.

— Н-да. Запах этот даже мертвого поднимет. А с полицией проблем не бывает? Я впервые нарушаю закон.

— Мы же не торгуем самогоном, а для себя его делаем, как и вино. Уже и виноград созрел, думаю, на днях будем вино толочь! Я самогон не очень люблю, запах у него уж больно острый, а вот вино… особенно зимой, — мечтательно протянула Софья, но ее прервал перестук.

— Не открывай ему, — прошипела Лейла. — Совести совсем нет, алкаш старый!

— Неудобно как-то, — проговорила Софья. — Жалко мне его.

— Поэтому он к вам и ходит. К моему дому он бы даже не посмел подойти.

Софья отворила калитку и впустила незваного гостя. Им оказался неопрятный старичок с добродушным, почти младенческим, выражением на морщинистом лице. Он присел в тени сарая и сразу, будто стал еще меньше, чем был. Почти слился с обстановкой.

— Я тут шел мимо. Думаю, дай зайду, спрошу как ваши дела, кто из хозяев есть дома. Отдохну заодно, в хорошей компании.

Голос у него был глухой, дрожащий. Лена поняла, почему Софья не может прогнать старичка от ворот. Дело не в почитании старших. Совсем нет. Перед ними сидел несчастный и потерянный человек. Неплохой по своей натуре. Это чувствовалось интуитивно, когда-то его жизнь пошла по наклонной, и закончится она, скорее всего, на дне ущелья.

— Тола, у нас все хорошо, слава богу. Может, покушаешь чего-нибудь.

— Не откажусь, спасибо. Долгих лет тебе и всей твоей семье. И выпить бы чего. Жарко сегодня.

— И, конечно, пить он не воду хочет, — тихо проворчала Лейла.

Софья уже суетилась, накрывая нехитрый ужин гостю: подтащила низенький столик к нему, постелила газету и расставила несколько тарелок и налила немного самогона в стакан. Лена нарезала ему салат и сыр. Поставила на стол.

— Угощайтесь, — сказала она просто.

— Спасибо, дочка. Не знал, что у вас гости. Пришел бы в следующий раз.

— Глаза разуй, — грубо сказала Лейла. — Она наша новая соседка.

— Меня зовут Лена.