Полюбить двуликого - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Александрова, Элис Айт cтр.№ 8

— Не очень я достойный кавалер, ты уж прости, — шепнул ей Брен, и Айрис только крепче сжала его руку, на которую опиралась, чтобы не падать.

Они прошли еще несколько перекрестков, свернули за угол — впереди показался особняк, в котором тревожно горели огни в окнах. Айрис вздохнула, представив, что предстоит объясняться и успокаивать перепуганную экономку.

Она повернулась к «отшельнику-леснику» и остановилась.

— Спасибо… Что, ну, что проводил. И нашел в лесу, — Айрис на миг поджала губы. — Мне не стоило тебя преследовать, но я не удержалась. У меня такое бывает…

— Какое — такое? — уточнил Брен, едва заметно приподняв брови.

— Не хочу об этом.

Она коротко улыбнулась и забрала свою руку.

— Прощай, Брен, — сказала и сама себе не поверила.

— Прощай, колдунья, — усмехнулся он, стоя в полумраке — точно так же, как в тот первый вечер в лесу. — Не заставляй больше родных переживать за тебя. Ну и не встречайся с тем недомерком.

Он повел плечами так, будто ему хотелось лично разобраться с Лорином.

— Можно подумать, тебя это волнует.

Они оба тянули время перед тем, как разойтись. Это было странно, глупо и ужасно романтично. Именно о таком ведь пишут в книгах про любовь.

— Мне было приятно познакомиться с тобой, хоть я так и не узнал твое имя.

Брен улыбнулся лукаво.

— Айрис, — выдохнула она растерянно.

— Айрис, — повторил он и кивнул. — Прощай.

Он все же ушел. Развернулся, поднял выше ворот и скрылся в полумраке улицы, пока она смотрела ему в спину, силясь запомнить ощущения близости и волнения рядом со странным мужчиной.

Глупости. Не может ничего быть, не может, потому что он преступник, а она страдает от болезни, которая в один миг может лишить вкуса жизни и всех сил. Пусть лучше он запомнит ее веселой, безбашенной и смелой.

Айрис медленно поднялась по старым ступенькам на крыльцо, распахнула дверь и стянула с головы капюшон красной накидки. Вот и закончилось приключение. Вот и все.

— Я дома, Мари! — крикнула она и натянула на лицо улыбку, готовясь к оправданиям, но больше предвкушая ужин и постель.

Прошло несколько дней и ночей — бесцветных и скучных. Айрис не могла придумать, куда применить свои силы, пока они еще есть. Сад под снегом. Надо бы завести в доме зимний… И почему она раньше не посадила в гостиной цветы? Все равно гостей они принимают очень редко.

Недавно пошедшие слухи о беспорядках на границе усиливались, многие предпочитали проводить время в доме и грелись у каминов. Жизнь замедлилась, как река, скованная до весны льдом.

Айрис только и оставалось что читать книги, многие из которых она уже знала наизусть. Отец где-то пропадал несколько дней — вроде уехал к старым знакомым. И как те еще его терпят, такого пьяницу? Без него было хорошо: тихо, спокойно. Они болтали с Мари, вместе готовили еду и коротали вечера за рукоделием и разговорами по душам.

Порой их навещал старик — соседкий кучер, спрашивал, не нужна ли помощь, а потом оставался с Мари пить чай и разговаривать. Экономка даже расцветала от такого внимания, а в доме, хоть и недолго, был мужчина, способный защитить.

Но вот отец показался на пороге — непомерно довольный, и Айрис обреченно вздохнула. Нельзя не любить собственного отца, это грех, но лучше бы… он дольше оставался у тех знакомых. Пришлось отвечать на его расспросы и поддерживать беседу. Пока он трезв, выглядит, как прежде, разве что под глазами мешки и руки дрожат.

Айрис все чаще выглядывала в окно, размышляя, как бы уйти из дома и не замерзнуть в такую погоду. Мороз крепчал, дело шло к самой середине зимы.

Вдруг на улице словно кто-то позвал. Сердце вдруг забилось взволнованно, хотя Айрис сказала сама себе, что зря надеется. Если ее и зовут, то это наверняка Лорин. Пришел извиняться?

Она отвернулась было от окна, больше никто не звал, но что-то так настойчиво потянуло ее наружу, что Айрис торопливо накинула любимую алую накидку с капюшоном и сунула ноги в сапоги.

— Ты куда, дочь? — рассеянно спросил отец, который завозился в гостиной.

— Скоро вернусь!

Даже если ей показалось — стоит хоть немного прогуляться.

Айрис выбралась из дома и огляделась. На улице давно стемнело, никто не бродил по дорогам, одиноко раскачивалась пара фонарей на перекрестке неподалеку, да в окнах там и сям мерцали свечи.

Но будто какая сила заставила голову повернуться влево, вглубь темнеющей улицы, уходящей к городским воротам, а оттуда — к лесу. Из тени вышел мужчина, и Айрис вздрогнула. Брен!

— Что ты здесь делаешь?

И было так приятно смотреть на его лицо, а ведь она успела мысленно распрощаться навсегда. Но он пришел снова, и от волнения перехватило дыхание.

— Ты забыла, — Брен протянул ей потрепанную муфту.

Надо же! Айрис и не вспомнила о ней, когда уходила из хижины: Брен согревал лучше любого меха, а потом не было настроения для долгих прогулок.

— Спасибо.

Он засунул руки в карманы куртки и смотрел на девушку с легкой улыбкой.

— Мне нет смысла спрашивать, зачем ты пришел на самом деле, о загадочный человек? — Айрис улыбнулась в ответ, пряча легкий смех. — Который так не любит людей, что согревает заблудших девушек и приносит им забытые вещи?

Брен пожал плечами.

— Греться у огня одному оказалось не так весело.

— Я не хожу на свидания с дезертирами, — заговорщически сказала Айрис, оглянувшись по сторонам. — А то вдруг потом меня тоже арестуют…

— Тебя можно подкупить только раненым волком?

— Отец не отпустит меня далеко, — вздохнула Айрис.

— Не знал, что с тобой живет отец. В тот раз ты вспоминала только про экономку.

— Это долгая история. Не хочу.

Но и домой возвращаться не хотелось. Айрис с тоской оглянулась на огни дома, предчувствуя неприятный вечер с папой, который наверняка снова потянется к бутылке.

— Хочешь, я поговорю с ним сам?

— Тебе ведь нельзя на люди.

— Сейчас я без формы. Едва ли твой отец меня узнает, — Брен шагнул ближе, вышел под свет из окон и сейчас был таким таинственным и красивым, что хотелось забыть про все и отправиться с ним куда глаза глядят.

— Не стоит. С ним сейчас бесполезно разговаривать.

Брен явно понял больше, чем она сказала, и стиснул челюсти — заходили желваки на скулах, глубже стали тени на лице. Но не стал настаивать и усмехнулся.

— Ты выглядишь грустной. Не хочу оставлять тебя такой.