Вознесение - читать онлайн книгу. Автор: Павел Загребельный cтр.№ 7

- Есть товар для меня? - прерывая его болтовню, почти сурово спросил Грити.

Синам-ага хлопнул в ладоши, и черный евнух, вертевшийся поблизости, пулей бросился куда-то в сторону, чтобы через минуту выступить вместе с несколькими такими же безбородыми во главе вереницы скованных за шеи красивых чернооких девушек, одетых, несмотря на осеннюю стужу, довольно скупо.

- Да ты смеешься? - воскликнул рассерженно Грити. - Смеешь предлагать мне то, чего касалось железо?

- "Мы поместили на шее у них оковы до подбородка, и они вынуждены поднять головы". Я, недостойный, хотел показать что-то для твоего друга эфенди, - пробормотал испуганно Синам-ага.

- Если бы ты знал, кто мой друг, под тобой задрожала бы земля, довольно произнес Грити. - Есть что путное - показывай, а не вызванивай железом. Разве так звенит мое золото?

Синам-ага, кряхтя, поднялся с ковра, подобрал полы своего халата, кланяясь теперь уже не так Грити, как Ибрагиму, повел их в боковые переходы, в темноту и плесень.

- Старый мошенник! - бормотал брезгливо Грити, спотыкаясь в темноте, попадая в зловонные лужи своими тонкими сафьяновыми сапожками, с возмущением вдыхая запах плесени на стенах.

Из тьмы навстречу им выступили две какие-то фигуры, еще чернее самой тьмы, узнали Синам-агу, исчезли, а впереди заморгало несколько огоньков.

- Валлахи, я выполнял твое повеление с покорной головой, бей эфенди [17] , - кряхтел Синам-ага.

- Ты нарочно завел нас в такую темень, где не увидишь даже кончика своего носа, старый пройдоха, - выругался Грити.

- О достойный, - всплеснул руками Синам-ага, - то, что уже продано и зовется "сахих", принадлежит тому, кто купил, и зовется "мюльк", и никто без согласия хозяина не смеет взглянуть на его собственность. Так говорит право шариата. Так мог ли я не спрятать то, что надо было скрыть от всех глаз, чтобы соловей не утратил разума от свежести этого редкого цветка северных степей? Он вырос там, где царит жестокая зима и над замерзшими реками веют ледяные ветры. Там люди прячут свое тело в мягкие меха, оно у них такое же мягкое...

Они уже были около светильников, но не видели ничего.

- Где же твой цветок? - сгорал от нетерпения Грити.

- Он перед тобой, о достойный.

Ибрагим, у которого глаза были зорче, уже увидел девушку. Она сидела по ту сторону двух светильников, кажется, под нею тоже был коврик, а может, толстая циновка; вся закутана в черное, с черным покрывалом на голове и с непрозрачным чарчафом [18] на лице, девушка воспринималась как часть этого темного, затхлого пространства, точно какая-то странная окаменелость, призрачный темный предмет без тепла, без движения, без малейшего признака жизни.

Синам-ага шагнул к темной фигуре и сорвал покрывало. Буйно потекло из-под черного шелка слепящее золото, ударило таким неистовым сиянием, что даже опытный Луиджи, которого трудно было чем-либо удивить, охнул и отступил от девушки, зато Ибрагима непостижимая сила как бы кинула к тем дивным волосам, он даже нагнулся над девушкой, уловил тонкий аромат, струившийся от нее (заботы опытного Синам-аги), ему передалась тревога чужестранки, ее подавленность и - странно, но это действительно так - ее ненависть и к нему, и к Грити, и к Синам-аге, и ко всему вокруг здесь, в затхлом мраке Бедестана и за его стенами, во всем Стамбуле.

- Как тебя зовут? - спросил он по-гречески, забыв, что девушка не может знать его язык.

- У нее греческое имя, эфенди, - мигом кинулся к нему Синам-ага. Анастасия.

- Но ведь в ней нет ничего, что привлекало бы взгляды, разочарованно произнес Грити, уняв свое первое волнение. - Ты, старый обманщик, даже ступая одной ногой в ад, не откажешься от гнусной привычки околпачивать своих заказчиков.

- О достойный, - снова заскулил Синам-ага, - не надо смотреть на лицо этой гяурки, ибо что в том лице? Когда она разденется, то покажется тебе, что совсем не имеет лица из-за красоты того, что скрыто одеждой.

- Так показывай то, что скрыто у этой дочери диких роксоланов! Ты ведь роксолана? - обратился он уже к девушке и протянул руку, чтобы взять ее за подбородок.

Девушка вскочила на ноги, отшатнулась от Грити, но не испугалась его, не вскрикнула от неожиданности, а засмеялась. Может, смешон был ей этот глазастый турок с толстыми усами и пустой бородой?

- Не надо ее раздевать, - неожиданно сказал Ибрагим.

- Но ведь мы должны посмотреть на эту роксоланку, чтобы знать ее истинную цену! - пробормотал Луиджи. Он схватил один из светильников и поднес его к лицу пленницы.

- Не надо. Я куплю ее и так. Я хочу ее купить. Сколько за нее?

Незаметно для себя он заговорил по-итальянски, и то ли эта странная девчушка поняла, о чем речь, то ли хотела выказать свое возмущение нахальным присвечиванием, к которому прибегнул Грити, она громко, с вызовом засмеялась прямо в лицо Луиджи и звонким, глубоким голосом бросила ему фразу на языке, показавшемся Ибрагиму знакомым, но непонятным.

- Что она говорит? - спросил он у Грити.

- Квод тиби, мулиер? - не отвечая обратился Луиджи к девчушке на том же языке, отводя руку со светильником и приглядываясь к ней теперь не только с любопытством, но и с удивлением.

Но девчушка, выпалив свою странную фразу, снова засмеялась и уже не говорила ничего больше, с некоторым даже пренебрежением сморщила свой хорошенький носик и заслонилась белой рукой от светильника, который Грити вновь приблизил на расстояние слишком неприятное.

- Вообразите себе, она говорит по-латыни! - воскликнул Грити, обращаясь у Ибрагиму.

- Что же тут странного? Она, наверное, училась у себя дома. Мы ничего не знаем о ней. Может, она из богатой семьи.

- Вы не знаете, что именно она сказала!

- Что же именно?

- Это один из канонических вопросов католических священников, исповедующих женщин. Довольно грубый и непристойный для столь нежных уст.

- А в устах ваших священников он не кажется вам слишком непристойным?

- Они исполняют свой долг. И они грубые мужчины. А это нежное создание. Ты, вонючий барышник, - крикнул он Синам-аге, - что за товар нам подсовываешь? Где купил эту беспутницу? Из-под какого просмердевшего развратника ее вытащил?

- Валлахи! - приложил руку к груди Синам-ага. - Эта девушка чиста, как утренний цветок, искупанный в росе. Она так же нетронута, как...

- Я покупаю ее, - прервал его разглагольствования Ибрагим.

- Бей эфенди верит старому Синам-аге?

- Я покупаю эту девушку, - повторил Ибрагим уже с нетерпением. Сколько за нее?