Талисман Шлимана - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Озерцова cтр.№ 55

– Ты какому богу приносишь жертву? Нет на свете ступеней, что приведут к свету чужою смертью.

Воины гибнут в бою, но ведь это не битва. А если это ошибка, и не нужна богам твоя жертва?

Всего того, что происходит между ними, когда он обнимает ее, бунта любви против богов и жрецов не показано в записях, есть лишь две фразы:

Ему дано познать песню ее тела,

И вот отшвырнув ленту, которая должна бы быть во время жертвоприношения на ее черных волосах, она восклицает:

«Не хочу я жертвой быть принесенной».

Свободно и легко бросает она ее, и та, звеня, катится по камням. Этот непередаваемый звон заставляет вздрогнуть жреца и стражника, стоящих у могилы царицы. И по нему жрец находит влюбленных.

Но иноземный воин смотрит на него как-то светло и доверчиво. Ему кажется, то, что им сейчас открылось, можно объяснить и подошедшему жрецу.

– Жрец, наделила она меня словом и судьбою. Жизнь готов отдать я за эту деву. Жертву недоброй богине сочту я позором. Истине не нужны кровавые жертвы.

– Смирись, тебя ждет гнев богов, это страшнее смерти.

– Ты просто трус, жрец, не воин. Способен лишь дев на закланье вести.

Жрец сделал знак стоявшему рядом стражнику. Иноземец поднял меч, и стражник оценил крепость его мышц. Отступая, он отразил удар, еще удар и свистнул.

– Остановись, безумец!

Еще десять воинов выскочили из-за соседнего холма.

– Тогда ступай за ней, как пастух Думмузи, – усмехнулся жрец.

– Беги! – крикнул иноземец девушке из Ура, смело шагнув навстречу смерти.

– Уйди с дороги и мы тебя не тронем, – крикнул ему жрец.

Но иноземец сражался с неизвестной им страстью. Он смог ранить жреца. Из-за холма показались еще всадники. И под их ударами он, наконец, упал, истекая кровью. Жрец поднял прижавшуюся к иноземцу девушку из Ура и потащил за собой. Но она успела услышать, что сердце иноземца еще билось.

А дальше в записях я прочитал отрывок неожиданно странного диалога.

– Ты зажал рот девушке из Ура, на руках твоих кровь невинных.

– Послушай, вот что не дает мне покоя. Мы ранены, нам не отвалить этот камень. Кто поможет? Она не выживет.

И читая, вдруг догадываешься, что это говорят возлюбленный девушки, жрец и стражник у жуткого камня, тяжело закрывающего вход в гробницу. Как случилось, что они, израненные, запачканные кровью, стоят рядом у гробницы и прозревают свое будущее, свой бесконечно длинный путь?

Эта страстная горькая песня.

Этот голос из мрака.

«Мне не дано познать песню твоего тела», – шепчет жрец.

Этот древний храм, где к небу восходят ступени.

А потом

Жрец вдруг увидел —

Он поднимался по черным ступеням, вырубленным в скале…

Трудно наше восхождение по камням, ведущим к свету.

А познавший любовь девушки из Ура иноземец тоже не понимает, что с ним происходит. Все смешалось в уме его: звероголовые боги Египта, нежные боги его родины, и изменчивые боги Шумера. Автор хотел бы описать смятение человека, беспомощного перед миром, где совершаются гигантские посмертные тризны – человеческие жертвоприношения. Тот иноземец, тот юноша

думал, казалось бы, обо всем сразу, чувства его были напряжены, и нам, привыкшим к изощренному психологическому анализу, трудно представить его воспитанную в жестокости и мраке, в тотальной несвободе, забитую, но в то же время цельную и сильную натуру. Его чувство любви, поднявшееся от плотского наслаждения к пробуждению красоты и поэзии.

Это могло бы быть темой целого романа, в котором переплетались бы различные стили, а в сюжете соединялись бы различные события с того момента, как юноша очнулся от ран. Но неизвестный автор набросал лишь несколько эпизодов. Я долго сидел над страницей с диалогом юноши со стражником, уведшим девушку в могилу царицы. За угловатостью описаний скрывается что-то странное. Сначала стражника волнует какой-то непорядок в обряде, по его мнению, нарушающий магическую силу ритуала, и предметом, который его беспокоит, является все та же серебряная лента.

– Я отвел ее в могилу, поднес кубок к побледневшим губам, арфы громко играли, и не слышал я, что она прошептала, должные слова или проклятие. Но не надела серебряной ленты и выхватила арфу у подруги, удивленно на нее взглянувшей.

Трудно описать ту музыку, что играла девушка в могиле царицы Шубад. Самым странным в этой предсмертной музыке должен был быть один мотив, в котором слышится нота бессмертия и прозрения, ибо девушка вдруг понимает, что нет той высокой божественной цели, ради которой их сюда замуровали, ждет их просто мрак, забвение. И рождается в ней крик, сначала жуткий, а потом затихающий – и, умирая и прозревая, она просит, чтобы ее не забыли. Этот голос из тьмы зовет, чтобы те, кто ее услышат, стремились найти свет и добро, победить тьму. Эту игру и эту песню слышат совсем разные люди: стражник, иноземец и жрец, тоже пришедший сюда, к могильному камню. И семя сомнения падает в их души, гневную и прозревающую – у влюбленного юноши, забитую и испугавшуюся бездны – у стражника, и полную сомнений – у жреца. Эти три человека уходят в странствия в поисках ответа на то, что хотела сказать девушка из Ура. Понимая и не понимая – зачем, познавая жизнь свою как путь, они ищут это и в пещерах отшельников, и на ступенях зиккуратов, и в скалах. Тот мотив врывается в их сердца с навязчивой и тревожной силой. «Вот что не дает мне покоя», – говорит стражник.

Их странствия по городам и храмам древних цивилизаций могли бы сами по себе составить увлекательное повествование, но автор касается их лишь мельком. Я читал историю жреца (стилизованную в древней манере). О нем говорится:

«И принося жертвы богам,

И на ложе с женщинами,

Слышит он эту песню».

Жрец ходит к прорицателям. Но все больше и больше начинает мучить его этот напев, не ослабевая со временем. Все дальше идет он, посещает колдунов и знахарей, приносит драгоценные дары в храмы, но никто не может ему помочь.

Но и иноземец, любивший девушку из Ура не находит покоя.

«Где искать мне путь к великой правде? В той стране, где живут сфинксы, или ввысь идти по ступеням зиккуратов?”

Где она?

Там, где любила быка Европа, девушки поют другие песни».

И в конце они трое, стражник, иноземец и жрец неожиданно встречаются у каких-то дальних скал и пишут на них некие письмена и молитвы. Им кажется, что так здесь они обретут ответ и

великую силу добра. Людям этой своеобразной древней общины трудно представить себе что-то великое – добро, дух, бога, и они просто начинают выбивать в скале ступени. И молятся, чтобы люди будущего услышали их моления.

Современные экстрасенсы сказали бы, что эти молитвы и мечты создали на тех ступенях в скалах особую энергетику.