Талисман Шлимана - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Озерцова cтр.№ 46

Он взглянул на сфинкса и ему показалось, что каменные губы улыбнулись.

– Все же интересно, такой ли кажется твоя улыбка в песках, а не в снегу? Да, но если ты смог пропутешествовать так далеко с юга на север, то ведь и я…

Воды Невы и небо осветлели. И он вдруг радостно продекламировал:

– «Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос». В самое трудное время в ушах моих звучали божественные гекзаметры. Как это возможно, что на свете есть столь прекрасный язык. Он и тебе знаком. Про Египет уже известно и язык ваш и песни. А о цивилизации греков сейчас думают, что она не древнее Гомера. Так ли это?

Ветер подул со взморья. Он поднял воротник. Я еду.

Далекой дорогой…

И он услышал ветер.

P.S. Далее, Глеб, вы можете продолжить этот отрывок сами. Он близок к вашей теме.

Мне кажется, я удачно изобразил Генриха Шлимана в тот момент, когда разные дороги открываются перед ним. Интересно и это стремление найти свою любовь посреди иллюзии семейной жизни, обернувшейся холодом. У нас у всех бывают такие моменты. Боюсь, сейчас нечто подобное происходит и с нашей Аней, хотя она, конечно, больше зависит от своего мужа, чем Генрих Шлиман от Екатерины. Обратите, кстати, внимание на то, что мать Софьи, второй жены Шлимана, была критянкой.

Продолжайте эти сюжеты в каких хотите жанрах, хорошей вам поездки, Глеб, и наслаждайтесь жизнью, как древний египтянин».

Интересно, что он имеет в виду? – подумал я, взглянув на моих попутчиков. Олав мне улыбнулся.

– Я не хотел Вам мешать, Глеб, но можно вас спросить?

Радуясь отсутствию моего занудного соотечественника, я рассказывал моим спутникам о Египте (сказывалась школа Александра Владимировича), и наше взаимное общение было веселым и непринужденным. С нашей маленькой интернациональной группой связано и то необычное, что произошло со мной в этой древней стране.

По дороге в Луксор Ингрид говорила нам о том, как увидела разрушенные дома в пригороде Каира, а когда подъехали ближе, оказалось, что там живут люди. Это ее поразило. Наш гид, молодой человек, ехавший с нами из Хургады, заметил:

– Я из южных областей Египта, там большая нищета, но люди счастливы, они не знают иной жизни.

И я подумал, что в нашей российской действительности есть еще кое-что положительное, мы еще не смирились и наше нытье и недовольство, оказывается, несут в себе нечто замечательное. Мы ощущаем другую жизнь, и в этой разности есть спасение (пока не смиримся).

Ингрид продолжала:

– Боже мой, почему такие проблемы? Такая красивая страна, чудный климат, древнейшая цивилизация – на одном туризме можно хорошо жить. Или тут дело в социальных, политических моментах?

Наш гид пожал плечами.

– Может быть, – и вдруг с юношеским интересом обратился ко мне:

– А ведь у вас в России в 1917 году была социальная революция. Что тогда произошло?

Вот так, возьми и объясни в одну минуту то, что мы не можем расхлебать больше семидесяти лет, почти уже век. И вдруг по какому-то странному наитию, смешанному с непонятным мне самому раздражением, я ответил:

– У вас тут тоже что-то похожее случилось между Средним и Новым царством во II тысячелетии до нашей эры. – И представьте себе, мой собеседник отнесся к этой параллели с полным доверием.

– Действительно.

Но мы не Древний Египет, у нас не было нашествия гиксосов, и чем больше занимаешься древностью, тем более странно ощущаешь современность.

– Глеб, вы египтолог? – спросил Олав.

– В данный момент скорее культуролог.

– Но вы как ученый-гуманитарий можете попытаться убедить Ингрид. У нее странное отношение к Египту. Я еле уговорил ее просто спуститься внутрь пирамиды Хефрена.

Ингрид – художница, она оформляет книги, связанные с фольклором, всякими там троллями и т.д., Олав – бизнесмен, а Вацлав – биолог.

– Некоторые утверждают, что пирамиды построили инопланетяне, – заметил Вацлав.

– Вы знаете, когда Олав фотографировал саркофаг фараона, у нас на пленке на его месте проявилось какое-то белое пятно. Откуда оно взялось?

Египет в самом деле вызывает особые чувства и у меня для такого утверждения есть основания.

– По бабушке Ингрид финка и ее предки, наверное, были шаманами. В средние века финны этим славились, – весело сообщил Олав.

– И они лучше чувствуют мистическую энергетику? – поинтересовался Вацлав.

– Скажите, Глеб, вы тоже ко всему этому относитесь так же иронически, как Олав? У меня в самом деле есть причины для особого взгляда на это. Я один раз оформляла книгу для подростков о Египте, там была реконструкция жизни древних египтян…

– И что?

Ингрид мельком взглянула на улыбающегося Олава и покачала головой.

– Это трудно объяснить, произошли не совсем обычные вещи, и я верю, что такое отношение многих людей к тайнам древнего Египта неспроста.

– Мы приехали. Я сфотографирую тебя в храме Хатшепсут, – заметил Олав.

В конце экскурсии, проходя между толпившимися у выхода из Долины царей продавцами сувениров, мы с Ингрид обратили внимание на старика. В отличие от других с их настойчивыми зазываниями, он тихо стоял со своим товаром. Среди разложенных на земле скарабеев, черных статуэток кошек Бастет нам неожиданно приглянулись сумки с ремешком через плечо, сделанные из какой-то плотной ткани, на них был нарисован расплывчатый египетский пейзаж и иероглифы. Все вместе смотрелось как-то необычно и даже загадочно. Продавец оказался странным. Проинструктированные нашим гидом, мы в лучших местных традициях попробовали торговаться, но старик покачал головой и предложил снизить цену на любой другой сувенир, но не на эти сумки. Заинтересованные, мы их купили. Когда мы рассматривали наши приобретения, Ингрид вдруг достала кисточку из мольберта, который всегда носила с собой, и пририсовала к египетской картинке еще кое-что: какие-то человеческие фигуры, два-три блика, и мне это очень понравилось.

– А можно Вас попросить и мне вот точно такое же.

– Точную авторскую копию? Пожалуйста.

И сидя в ресторане, я гордо переложил в это произведение искусства записи Александра Владимировича. В ресторане у Нила было хорошо и оживленно. «Многие слышались там языки» – выражаясь словами Гомера, так как обедало уже несколько экскурсионных групп: японцы, немцы, русские, французы.

На другом берегу была Долина царей, и издали скалы вокруг нее казались светлыми. Меня удивило странное чувство, которое я испытывал. Древние памятники Египта казались близкими, понятными, почти родными, совсем не такими монументальными, которыми вроде бы должны быть по школьным воспоминаниям.

– Не надо меня уговаривать, Олав, я, конечно, пойду в Карнакский храм, просто я не буду входить в святилище.