Лев пробуждается - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Лоу cтр.№ 77

Для некоторых лето так и осталось несбыточной мечтой, и они наткнулись на свидетельства этого днем позже, проезжая через пышные долины и низкие леса, чувствуя щекочущий кожу пот и зуд укусов звенящей мошкары. Дым заставил путников, клевавших носами, вскинуть головы, и разведчики — люди Хэла на своих крепких гарронах — прискакали галопом с вестью, что по ту сторону моста горит хутор.

— Погляжу, — объявил Брюс и унесся, прежде чем кто-либо успел ему помешать.

Чертыхнувшись вполголоса, Киркпатрик устремился следом, лихорадочно озираясь и жестами призывая Хэла. Тот устало дал шенкеля спавшему на ходу гаррону, с удивлением оживившемуся, услышал, как Сим орет, чтобы Куцехвостый Хоб и Долговязый Тэм пошевеливались.

Это был форпост хексемских владений; вероятно, подумал Хэл, крестьянин, трудившийся здесь, думал, что чем дальше от приоратских старост, тем счастливей будет жизнь. Что ж, он заплатил высокую цену за право рубить дрова, а не собирать хворост, или браконьерствовать ради пропитания и уклониться от нескольких дней пахоты для поместья светлости…

Крестьянин с семьей лежал в овечьем выгоне у тихонько лепечущего ручейка, недалеко от обугленного костяка своего дома; плетенка из прутьев выгорела, но глиняная обмазка затвердела и потрескалась, так что крыша провалилась, а стены устояли, как оболочка гнилого зуба.

Хэл обратил внимание, что все мертвые лежали поблизости друг от друга, а женщины — мать и почти взрослая дочь — остались одеты. Их вывели из дома и убили, не дав шанса бежать и не пытаясь изнасиловать.

— Байстрюки, — проворчал Сим, взмахом указывая на взрытую землю. — Похватали, что нужно, впопыхах, пойдя ради того на душегубство.

— Сколько, по-вашему? — вопросил Брюс, поворачивая коня.

— Двадцать, — объявил Киркпатрик после паузы для изучения изрытой копытами земли, и Сим кивнул в знак согласия.

— А зачем было их убивать?

Вопрос явно пискнул недоумевающий голос Псаренка, и Хэл увидел выражение его лица — озадаченное, но не настолько шокированное, как следовало бы для парня лет дюжины или около того, наткнувшегося на смерть теплым апрельским днем. Он быстро взрослеет, подумал Хэл. И жестко.

— Ради забавы, — с горечью заявил Сим.

— Ради устрашения, — поправил Брюс. — Дабы другие узрели это и боялись тех, кто свершил сие.

— Значит, полагаете, шотландцы?

— Истинно, — ответил Роберт, — хотя и не состоящие в армии. Отставшие и пустившиеся в лупы ради прибыли.

— Мы должны вернуться к главным силам, — тревожно предложил Киркпатрик, пока Брюс аккуратно объезжал на коне разбросанные трупы.

Мать выглядела старой, и смерть отнюдь не была к ней милосердна; и все же она была не старше его собственной жены, когда та умерла, отметил про себя Хэл. Не старше Изабеллы…

— Благо, что дитя убили, — проронил Брюс с шелестом в голосе, продравшим, как кошачий язык, и Хэл моргнул, а потом до него дошло, что тот думает о собственной мертвой жене и Марджори — дочери, оставшейся на его попечении.

— Отец не нянька. Юной деве нужна мать, — продолжал Брюс негромко, чуть ли не себе под нос. При этом он вспомнил собственную дочь — темные глаза, маленькие полные губки, чуть раздвинутые в улыбке, копия матери; он прикрыл глаза при этом воспоминании о пухлом личике куколки, которой так пренебрегал. Лучшее, что он сделал для нее, — это уберег от роли карапуза-заложницы после Эрвина, и это хорошо, потому что с той поры он нарушил все свои клятвы.

— Всадники! — резко крикнул Куцехвостый.

Их было трое — в стеганых куртках и кольчугах, верхом на добрых конях, с самострелами, болтающимися у седел. У всех были маленькие круглые щиты и железные шлемы с полями, а один нес желтое знамя с красным крестом на нем. За ними следовали другие — человек тридцать, мигом прикинул Хэл.

— Герб Норфолка, — пробормотал Киркпатрик Брюсу, и тот кивнул. Роджер Биго, граф Норфолкский, вместе с равными ему Херефордом и Аранделом предоставил бо́льшую часть армии, под началом де Варенна выступившей на защиту Англии. Сии всадники, подумал Брюс, пожалуй, составляют половину конных арбалетчиков этой армии: шпионы доносили ему, что у де Варенна осталось едва ли полторы тысячи пехотинцев и сотня конных воинов.

Во главе ехал высокий всадник с метелкой черной бороды и холодным кинжальным взором, который он переводил с Брюса на Хэла и обратно, озирая гербовые накидки и сюркот с геральдическими знаками. Хэл, со своей стороны, увидел белый щит с тремя зелеными птичками, сложившими крылья на спинах. «Сребро, три жаворонка, зеленые, спина к спине», — отметил он про себя и улыбнулся; Древлий Владыка всегда будет с ним, в каждом увиденном гербе.

— Я думал, вы из приората, — сказал всадник с грассирующим французским акцентом. — Однако вижу, что вы издалека, — люди Каррика, не так ли? Замечу, синий зубчатый крест мне неведом.

— Мы проездом, — благодушно отозвался Брюс. — В приорат. Мы люди Каррика с грамотой utbordh от де Варенна — вам ведом этот термин?

— Я знаю его, — ответил тот чопорно, потом натужно улыбнулся. — Безопасный проезд. Я Фульк д’Алюэ ^[66].

— О, очень хорошо, — выпалил Хэл, прежде чем успел прикусить язык, и холодный взор остановился на нем. — Жаворонок, — вяло добавил он, взмахом руки указав на щит с тремя жаворонками. — Ваша эмблема.

— А вы?

Дернул же черт за язык, подумал Хэл, но выдавил улыбку:

— Сэр Генри Сьентклер Хердманстонский.

Фульк не улыбнулся в ответ.

— Я думал, сие содеяли вы, — провозгласил он, охватив место трагедии широким взмахом руки. — То были скотты, разумеется.

— Мы к этому непричастны, — ответил Брюс. — Хотя вы правы в том, что это были шотландцы. Возможно, не обошлось и без англичан. А то и гасконца-другого.

Улыбка стала шире, и Брюс понял, что прав: д’Алюэ и всадники у него за спиной — гасконские солдаты удачи, последние остатки выехавших из Стерлинга.

— Да. Сиречь разбойники, — откликнулся Фульк д’Алюэ и устало вздохнул. — Я знал этих людей довольно хорошо. Мы несколько раз заезжали к ним поить коней.

— Можете напоить их теперь, не стесняясь, — отозвался Брюс, и лицо гасконца омрачилось.

— Я и так не стесняюсь их поить, — огрызнулся он.

Всадник со стягом — темноглазый, темнобородый, с темным нравом, негромко буркнул, проведя ладонью поперек горла.

— Позаботься о лошадях, — велел ему Фульк, тяжело спешиваясь. Хэл увидел, как Брюс последовал его примеру, и, бросив взгляд на Киркпатрика, оперся о круп животного и спрыгнул на землю. Ноги затекли, отяжелев, как бревна.

Последовало показное потягивание с кряхтением. Гасконцы увели коней, покинув Фулька и молодого человека, уже спешившегося и укутанного обвисшим знаменем. Расстегнув бацинет, Фульк снял его, потом стащил кольчужный чепец и стеганый подшлемник и потер ладонью коротко стриженные волосы. Без шлема он выглядел моложе, хотя в уголках его глаз залегли суровые морщины.