Девушка пела в церковном хоре - читать онлайн книгу. Автор: Мастер Чэнь cтр.№ 23

– Да, да, слышал. Хорошо, Алексей, знаешь ли ты, для каких спецнадобностей применяется это гигиеническое изделие?

– Содрогаюсь от подозрений в собственном невежестве.

– Им очень удобно закрывать ствол ремингтона в пустыне, если дует сирокко… кажется, опять вру, в общем, если начинается пыльная буря. На двенадцатидюймовые орудия «Суворова» или «Сисоя» изделия богатырского размера изготовить не успели, дуракам из Адмиралтейства помешали дураки из Синода с его Победоносцевым, по моральным соображениям, так что мы все еще закрываем стволы парусиновыми чехлами. А могли бы… На страх японцам.

– Предположим, еще можно таким образом сохранять свежесть колбасы?

– Ерунда. Сигары! Сигары, мой друг! А вот, кстати, вечером вернемся на крейсер – не забудь спросить у Лебедева, правда ли, что все его замечательные сигары сохраняют свою свежесть в лучших презервативах с Невского проспекта.

– Спрошу непременно, даже не сомневайся. А при чем здесь тема очерка?

– Как это при чем? Ты рассказываешь читателю о том, что обязан сделать настоящий моряк по прибытии в порт. Причем рассказываешь на собственном опыте. Что ты думаешь, такое кто-то откажется читать?

– Минуточку, Илья. На собственном опыте?

– А куда, по-твоему, мы сейчас направляемся?

И Перепелкин торжественно достал из нагрудного кармана и вручил мне то самое резиновое специзделие, явно не петербургского происхождения. Купил в Дакаре? Или в Танжере?

Мы в раю, а в нем – как же без гурий.

Красная, как марокканский апельсин, земля, зелень, белые дома европейцев – небольшие, скромные, с колоннами. Выше по склону холма хижины туземцев, людей, которые мне непонятны: много индийцев, но немало и каких-то странных людей типа арабов. В общем, неграми их называть не следует.

А еще выше – голубые горы до облаков, загадочные, прекрасные. На пути к горам – ослепительно синие озера среди зонтичных растений, тонны фруктов, в озерах можно купаться… Я там еще не был, но непременно пойду.

Не был потому, что пока исследовал лишь сам городок Хельвиль. Почта с телеграфом – непременно, ледоделательный завод (счастье!), дом губернатора и теннисные корты. И, кто бы мог подумать, опять «Кафе де Пари». Нижним чинам туда вход запрещен (Рожественским, а не местными властями), но эти самые нижние чины и так отлично находят, где повеселиться.

Начиналось все с того, что когда все мыслимые ремонты стали завершаться, адмирал разрешил сходить на берег больным и особенно выздоравливающим морякам. С сопровождающими. Дальше начали пускать и здоровых.

Продолжилось все тем, что командам выдали морское довольствие за два месяца похода. И вот белые брюки и рубахи с синим воротником, фуражки в белых чехлах и такие же зачехленные пробковые шлемы виднелись теперь повсюду.

Местных жителей разных цветов кожи тут были сотни, но наших моряков – тысячи. С деньгами. И тут Хельвиль начал расти с каждым днем. В землю вкапывались столбы, к ним крепились плетеные стены, дальше появлялись скамейки – и много вкусных, хотя часто подозрительных напитков. Рядом торговали теми самыми тропическими одеждами, фруктами, чем угодно еще. Кажется, весь Мадагаскар начал стекаться к бухте, где в недоумении замерли наши корабли.

И ладно еще, что на берегу офицеры занялись запрещенными на борту играми (казино на столбах возникали одно за другим). Хуже было вот что:

– Ну-ка, Алексей, быстро.

Бежим в какой-то переулок, там намечается драка. Три офицера против небольшой толпы матросов. Перепелкин начинает передвигаться длинными кошачьими шагами к эпицентру проблемы, я прикрываю его спину (он оборачивается на мгновение, удовлетворенно кивает, говорит: «Грамотно»). Набыченные друг на друга люди при нашем появлении как-то успокаиваются, но из-за чьих-то плеч или голов доносится:

– Да ведь все скоро под воду уйдем, вашбродь. А под водой все равны. И было бы за что. За дрова воюем, так? Кто там из столицы к лесным концессиям в Маньчжурии руки тянул – я, что ли? Или вы, вашбродь? А?

Как всегда в таких случаях, лицо говорящего не видно, прячется сзади. Спросишь, кто сказал, – не ответят. В общем, драка отменяется. Офицеры обмениваются рукопожатиями и расходятся, стараясь не передвигаться поодиночке.

Мы все уйдем под воду? Вот такой боевой дух у эскадры?

И кто на кого напал? Офицеры ли решили поставить матросов во фрунт за косой взгляд или дошло уже до нападений обратного свойства?

– Так все же, Илья, а куда это мы направляемся?

– Алексей, ну посуди сам. Вот с «Нахимова» мои друзья пошли к горному озеру, долго кидали туда камни и палки, чтобы вылезли крокодилы. Одного застрелили… а у тебя есть револьвер?

– Прости, но зачем он мне нужен.

– Если потребуется, возьми мой – хороший такой браунинг, небольшой. И еще один есть, тяжелый. Так вот. Застрелили полутораметрового зверюгу, притащили на крейсер, начали набивать чучело, рыбой воняет, тьфу. Ну вот зачем нам с тобой крокодил, даже дохлый? А тут – женщина. Это вкусно. А потом, ну ты же не моряк, пока не поймешь, что это такое – еле добежать в порту до вот такой вот, со своим ремингтоном наперевес.

Я остановился среди мелкой пыли какой-то боковой улицы:

– Но я никогда не имел черную…

– Какую там черную, сюда понаехали англичанки, голландки, прочие шпионки, только вот японок пока не наблюдается. Но будут, шпионить-то надо. Потренируешься во французском… Да, решено, пойдем к француженке. Ну, давай так: для первого раза угощаю. Чего не сделаешь ради русской словесности.

Я вздохнул. Конечно, в нашем разговоре была масса полутонов и подводных течений. Илье было неудобно уводить у меня зрелую подругу, притом что я безупречно веду себя с его невестой. И теперь он как бы компенсирует мне урон. Заодно он понимает, что никакого «морского довольствия» мне никто не выдаст, и возможно, что я заметно беднее его.

Я перевел взгляд на собственную руку: в ней все еще был зажат, в упаковке, спецпредмет имени доктора Чарльза Кондома.

Тут я начал дико смеяться.

– Не смешно, а только весело, – поправил меня Илья, вытирая платком лицо и голову сразу.

Я показал ему его дар, зажатый между пальцев, и еле выговорил:

– Пошли бы разговоры… изголодавшийся очеркист напал на группу матросов… с презервативом в руке.

– Да вы попросту красивы, месье.

– Вы мне невероятно льстите, сударыня.

– И вы вежливы, и у вас такой академический французский, я смущаюсь.

Конечно, он у меня академический, если я никогда не был во Франции (хотя обязательно буду), и вообще-то я еле понимаю эту не очень юную француженку; откуда она, из какой провинции – Нормандия, что ли? Или с юга?

Перепелкин давно куда-то сгинул, помахав мне рукой. Мы с ней вдвоем в какой-то самодельной хижине, явно возведенной за один вчерашний день на сваях. Она, по случаю тропической жары, сидит на краешке кровати (бамбуковая рама, серые простыни) в какой-то имитации корсажа и коротких панталон с кружевами. И это хорошо, но…