Его невольница - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Громова cтр.№ 40

Я ломал голову, как обыграть и Кемрана, и Европол. Валю нужно было уводить из замка — я не думал, что всё так затянется, когда ехал сюда. Мать продолжала ходить на работу, а я безвылазно сидел в гостинице под собственной фамилией — давать повод для беспокойства Месуту раньше времени не следовало, но душа разрывалась от мысли, что Валю вот-вот навестит мой братец. Уж он оторвётся…

Ни организованный моими ребятами налёт на здание муниципалитета, ни взорвавшаяся от якобы случайного столкновения со скутером во время заправки яхта Месута, ни организованный побег невольниц от клиентов, ни «внезапное» нашествие проверяющих органов на мои хостелы, из которых братцу приходилось вывозить добровольно-принудительных русских проституток — ничего из этого надолго от моей Валентины Кемрана не отвлечёт. Я чувствовал предел его терпения и жалел, что не имею столь извращённого ума, чтобы планировать и доставлять ему и дядьке неприятности. У меня были только Толга и Волкан — всего двое, кому я мог доверить девушку. Но Толга улетел в Россию — я подозревал, что угрозы Кемрана привезти сестру Вали не пустые, нужно было подстраховать девочку. А Волкан…

Он единственный в охране дома, кто не подкуплен Кемраном. И на него, судя по всему, не удалось накопать досье. Брат цедил его имя сквозь зубы, а Месут смотрел как на врага народа — уверен, парень перед ними и законом был чист. Чем и снискал моё уважение и доверие. Волкан работал у меня полгода. Отморозка и извращенца Онура пару месяцев назад приставил к нему мой братец, в который раз вызывая у меня бессильную ярость. Я уже серьёзно вынашивал идею просто пристрелить кровного ублюдка, но что бы это по большому счёту решило?

Звонок Волкана звонко разбил тишину гостиничного номера.

— Слушаю.

— Приезжали парни Кемрана, крутились с Онуром, о чём-то беседовали. Слышал только, что о твоей гостье. Мне не доверяют, — он хмыкнул.

— Amına koyum! — выругался я, вскочив и вцепившись пятернёй в волосы. — Увози её!

— Не вопрос. Дамла, как ты и приказал, отправила сына к родне в Туглалы, работников рассчитала. Кемран снял охрану с дальнего проезда — девушек из хостелов свозят на фабрику. Диренс там завтра устанавливает по периметру камеры.

— Самое время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, ты неплохо расчистил дорогу, — усмехнулся Волкан.

— Старался.

— Есть ещё один момент — Валентина передала весточку родным через русского туриста.

— Это уже ничего не решает. Паспорта девушек Кемран наверняка уничтожил, живыми он их не оставит. А европолиция не чешется. Мне кажется, они собираются её пустить живцом в посольство в Трабзоне с прослушкой.

— Чтобы её передали Месуту и вернули на фабрику, — он озвучил мои догадки. — Им нужна вся цепочка от послов до шестёрок — это понятно. Как и то, что её там ждёт.

По коже прокатился мороз, а перед глазами всплыл тот день, когда я приехал на фабрику за Ольгой и Светланой — девушками, которые прилетели с Валентиной и меньше других пробыли в неволе. И как Валя упала в мои руки, до смерти напуганная и отчаявшаяся, я тоже помнил и видел в кошмарах. Волкан тогда увёз девчонок в частную клинику к моему врачу. Это был первый и последний раз, когда мы были на заброшенном заводе. Как мог, я дистанцировался от делишек брата, «щедро» по-братски разделившего со мной невольниц — Валя попала в число тех, кто приносил деньги на мой нетронутый счёт. Он уже арестован, как и движимое, и недвижимое имущество. Лишь замок испокон веков принадлежал моему отцу, никак не замешанному в наших с матерью преступлениях, и потому он остался вне интересов Европола.

— Когда привезу в Анкару — позвоню.

Волкан отбил звонок, а я тут же набрал номер Дамлы:

— Завтра Волкан заберёт Валентину, и ты…

* * *

Турция, в горах Трабзона

Дорога мне показалась слишком уж длинной. В следующий раз привал сделали через час, в живописном месте на берегу реки. Волкан развёл бездымный костёр и вытащил пакет с маринованным мясом. Сложив из камней небольшой очаг, разложил его на решётке и поставил жариться.

Я сидела, сбросив ботинки и скинув верхнюю часть комбинезона. Когда мужчина решительно подошёл ко мне с ножом, вскочила.

— Не трону я тебя, повернись спиной.

— Зачем это? — я устала и спорила лишь из чувства самосохранения, уже раз триста пожалев, что согласилась на эту затянувшуюся экскурсию.

Он сбросил на камни свою штормовку, развернул меня к себе спиной и снял кепку. Потом спустил немного ниже плеч резинку с хвоста и… одним рывком отрезал волосы.

— Закопай под камни, — протянул мне вьющийся пучок.

Я открыла рот и буквально задохнулась от эмоций.

— Да… Да ты при…

Он закрыл мне рот ладонью:

— В горах нельзя кричать. И я не понимаю по-русски, — добавил, улыбнувшись, и спросил: — Поняла? — Я кивнула. — Не будешь кричать? — Я замотала головой, и он меня отпустил. — Закопай.

— Ты что творишь? — зашипела я на него, задыхаясь от слёз — было безумно жаль любовно отращённые волосы, а обида и ярость добавляли соли. — Ты совсем? — я покрутила у виска, одной рукой ощупывая голову. Ей — голове — стало непривычно легко, но лимит моей выдержки эта несусветная наглость исчерпала. Я заплакала, зло размазывая слёзы по щекам. — Что вы все за уроды?.. — стенала, не в силах успокоиться. — Что вы за звери?..

Не унималась ещё долго, потихоньку исчерпывая запас эпитетов, которые раздавала всем встретившимся мне туркам. Волкан не отвечал — он не понимал по-русски, просто дожаривал тонкие ломти мяса. Когда оно было готово, достал контейнер с овощами, купленными накануне на рынке, и разлил в кружки от термоса уже некрутой кипяток.

— Поешь, пару часов отдыха и пойдём дальше.

— Где это чёртово озеро?! — психовала я бессильно. — До него идти было всего ничего, а у меня чувство, что мы весь Ризе прошли…

— Так и есть, северянка, — серьёзно ответил мужчина, усаживаясь рядом и вытягивая ноги. — Мы уже проходим Трабзон.

— Чего?! — Я чуть не выронила из рук бумажную тарелку, на которую Волкан наложил мясо горкой. — Ты куда меня ведёшь?!

— В Анкару. Ешь. Дотемна надо мост перейти… — настаивал Волкан, размешивая в кипятке кофе из магазинных пакетиков. — Его и днём-то трудно пройти.