Внучка бабы Яги - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Коростышевская cтр.№ 30

А ведь интересно, ёжкин кот! Это ж получается, я в самом центре событий нечаянно оказалась. Вот так прям и вижу: годков эдак через пятьдесят я, седая, согбенная старушка, рассказываю внучатам, как сама лицезрела выбор женихов. А внучков я планирую где-то с десяток минимум — чем больше слушателей, тем бояну приятственней. Эх, дожить бы!

Движение нашей колонны слегка замедлилось. Судя по всему, мы направлялись во внутренний двор княжьего терема. Ну да, это ж не какой-нибудь Петька с Залещиков на печи свататься прикатил, а сопредельный князь в гости пожаловал. И чего мне это внутрь совсем не хочется?

— Слышь, паря, — решила я замириться с обидчиком. — Может, отпустишь меня подобру-поздорову? Знак свой нагрудный князь возвернул… Пощади девицу, мил человек.

Михай только хрюкнул глумливо мне в затылок:

— Тоже девица выискалась! Кошка ты дикая…

По шее под волосами пробежал морозец. Да никак мой охранник с поцелуями пристроился! Я уклонилась и зашипела:

— Не замай! Совсем стыд потерял?

— А знаешь, как мой господин поступает с непокорными? — мечтательно проговорил Михай, перехватывая меня так, что хрустнули ребра. — Он посадит тебя на цепь, пока не станешь мурчать, как домашний котенок.

— То-то у вас, романцев, игрища затейные, — трепыхалась я. — Да только на любую цепь кусцы сыщутся!

И тут я высмотрела свое спасение. Из толпы на меня пялились хитрые глазищи давешнего воришки. Пацан вовсю пытался привлечь мое внимание, семафоря из-за толстого бока какого-то купчины. А чего, можно попробовать.

— Насильничают, люди добрые, — уверенно завела я во весь голос, засаживая Михаю локтем в живот.

Дружинник удивленно охнул, разжав на минуту тиски рук. А мне только того и надо было.

— Речами непотребными меня, невинную девицу, смущать вздумал, — орала я, спрыгивая с коня. — А еще за причинное место щипался! Показать?

Толпа предвкушающе застыла, когда я, путаясь в полах, стала задирать свой зипун. Михай соскочил следом, выхватывая из-за пояса нагайку. Это он зря. Не любят у нас в Рутении, когда баб бьют. А пуще всего сами бабы такого не потерпят. Поэтому малорослик сперва схлопотал лотком от разносчицы, потом увернулся от прямого удара в голову корзиной, которым его попыталась наградить пожилая горожанка. Свист нагайки захлебнулся — выбили у воина его оружие. А дальше случилась куча-мала. Визг, крики, ошметки во все стороны. Да, такие здесь женщины — и коня на скаку остановим, если надо будет, про горящие избы я вообще молчу — войдем и не заметим.

Кто-то схватил меня за рукав и потащил прочь от потасовки. Улочки, переулки, чужие захламленные дворики мелькают, будто кто-то книжку с картинками наскоро перелистывает. Уф, кажись, все. Пытаясь отдышаться, я прислонилась к дощатому забору.

— Глеб, — протянул руку воришка.

Ну надо же, какие имена знатные у столичных крадунов, любому боярину впору.

— Лутоня, — ответила я солидно, сжимая ледяную ладонь.

Парнишка откинул волосы со лба.

— Так это… Пошли, дело тут есть.

— Прощенья просить не будем?

— За что? — ощерился пострел. — За покражу? Так то работа у меня такая, как говорится, ничего личного.

Я пару мгновений подумала и коротко, без замаха заехала Глебу в зубы. Сразу полегчало.

— Натура у меня такая, — сочла нужным пояснить, с удовольствием наблюдая, как тот схватился за лицо. — Обязательно надо на ком-то отыграться.

— У-у-у, ведьма! — Парень сплюнул себе под ноги кровавый сгусток.

— На правду не обижаюсь. Теперь мы квиты, проваливай. Если б не ты, моих неприятностей было бы ровно вполовину меньше.

Шаромыжник потирал подбородок и выпускал носом пузыри, но не уходил.

— А ты в личинах мастерица? — спросил, заискивающе заглядывая в лицо.

— А то, — подышала я на костяшки пальцев.

Ёжкин кот, холодно-то как. И главное — всю экипировку в своих кувырканьях посеяла. Где мои рукавицы справные и шапчонка, мехом отороченная? Ау! Нетути. Эдак я при следующем кульбите и последней одежи лишусь. Я поднатужилась, сплетая морок из стелящейся поземки, случайных солнечных зайчиков, отбитых оконными стеклами, и серых теней, клубящихся в ближайшей подворотне. Бабушка могла бы мной гордиться. Притом что нити судьбы мне неподвластны, справилась я неплохо. Восхищенный возглас Глеба был тому подтверждением. Я повела плечами, привыкая к старой личине, и спросила ломким мальчишеским голосом:

— Глянь, щербинка у меня на переднем зубе имеется?

Собеседник кивнул. Ну, значит, признают меня на постоялом дворе. Надо бежать к нашим, авось гуртом придумаем, что дальше делать да куда скрыться.

В начале улицы появилась фигура прохожего. Глеб засуетился, толкнул одну из досок забора. Та со скрипом отошла, и воришка юркнул в образовавшуюся щель, поманив меня за собой. В таких местах я еще не бывала. Этот дом был заброшен много лет назад, слепые покосившиеся окошки и облупившиеся стены были тому подтверждением. Под ногами хрустел хозяйственный мусор — рассохшиеся дверные рамы, мебельные деревяшки, осколки посуды. Усталость навалилась неожиданно — видать, кураж отступил, оставив после себя пустоту. Эх, сейчас бы к бабушке в Мохнатовку, прикорнуть под теплым печным бочком, взвару сладенького похлебать… Опасаясь пропороть себе ногу каким-нибудь ржавым гвоздем, я пробиралась через эти рукотворные курганы. Мы уселись на крыльце, укрывшись от ветра. Внутрь руины я решила не соваться, не хватало еще, чтоб перекрытие какое на головушку упало. И так вон перед глазами все кружится, да и тошнота подступила — видно, дорого мне последняя волшба далась.

— Куда ты меня привел?

— Схрон у меня тут, — пояснил суетливо мальчишка. — Сейчас переждем чуток, а потом к нашим тебя отведу, надо ватагу объяснить, чего без крама возвернулся.

— Да ты, оголец, совсем ополоумел? — уперла я руки в бока. — Мало того что обворовал меня, так я еще и перед начальством тебя защищать теперь обязана? Или ты надеешься, что я с тобой на дело пойду? То-то тебя ведовство мое зацепило! Для того и от дружинников спас?

— Тебе жалко, да? — всхлипнул воришка. — Сама-то не без греха… А у меня, может, последняя проба была, выгонит меня атаман, не поморщится.

Пацан широко, по-лягушачьи открывал рот, по лицу бойко катились горошины слез.

Да уж, положеньице. По уму-то, конечно, надо было гордо удалиться, оставив воришку самого разгребать свои неприятности. Только когда это я по уму поступала? Чего-то так сразу и не упомню.

— А ты, значит, в воровском деле новичок?

— Деревенский я, — всхлипнул Глеб. — Папка с мамкой в том году померли от черной хвори иноземной. Хату-то нашу вещуны спалили, чтоб дальше зараза не пошла. Я в клетушке за банькой в беспамятстве лежал, меня и не заметил никто. Как жар спал — выполз на свет, а на месте дома — пепелище. Поначалу по дорогам скитался, хотел на каком-нибудь хуторе помогать устроиться, да какой из меня работник. Вот так вот до столицы и дошел.