На этот раз он не задерживался с ответом:
– Это Мирдбургская академия стихий, прыгунья. Ты бывала здесь когда-нибудь?
Я покачала головой.
– Слышала о ней? – продолжил допрос он.
– Нет.
– Кто подговорил тебя сделать прыжок через портал? Он же наградил тебя проклятьем, превратив ноги в это?
– Я… нет. – Посмотрев вниз, столкнулась с двумя парами синих глаз.
Правая тапка мне подмигнула. Левая смотрела с сочувствием и слегка косила, она же посоветовала мужским голосом:
– Не слушай его, Адочка, разве мы похожи на проклятье?
И обе тапки выдали улыбки, обнажая два ряда маленьких острых зубов.
Действуя на автомате, я нащупала узкий подоконник, присела на него и, не дыша, наступила левой тапкой на задник правой, стягивая ее с ноги. Затем, уже голым мыском, проделала то же самое, лишившись обуви. Тапки остались лежать на полу не шевелясь.
Еще немного подумав, я поджала ноги, уперев голые ступни в стену под собой.
Душераздирающую тишину вокруг прервал удивленный голос Кайрида:
– Так это не конечности.
– Да, – согласилась я. – Обычная обувь.
Тапки дернулись, презрительно фыркнули и развернулись к черноволосому задниками, преданно уставившись на меня. Глаза в глаза. Не мигая.
Вот вам и конец здравому уму.
Отвернувшись от заек, я поелозила по подоконнику, неловко устраиваясь на слишком узком пространстве, уперлась спиной в ледяное стекло и спросила, чувствуя ужасную неловкость:
– И давно вы?… Ну… говорите.
На морде правой появилась гримаса неудовольствия, левая же улыбнулась, радостно сообщая:
– Говорить и двигаться получилось только здесь, Адочка, но почти несколько месяцев, как мы слышали тебя и все понимали, разделяя твою боль.
– Что за боль? – сразу встрял в нашу беседу черноволосый. – Пытки? Издевательства? Принуждения шпионить?
– Пытки и издевательства начались здесь! – рявкнула низким, отнюдь не женским голосом воинственно настроенная правая тапка, повернув ушастую голову к Кайриду. – Сначала похитил девочку, потом избить пообещал! У-у-у, бандитская твоя наружность!
Я перевела испуганный взгляд на черноволосого, чувствуя, что должна оправдаться за поведение своей внезапно заговорившей обуви. Мое положение и без того было незавидным, так что нагнетать не хотелось. Однако мужчина разгневанным не выглядел.
Потирая подбородок, он задумчиво смотрел вниз и тихо бубнил:
– Действительно, ничего особенного.
– Да с кем тут говорить, Ада! – Правая тапка тряхнула длинными ушами и, повернувшись в сторону, неожиданно запрыгала прочь, громко предупредив: – Я сваливаю из этого дурдома!
Красавчик Кайрид отмер, вытянул руку и повел длинными пальцами в сторону дезертира. Тапка прыгнула в очередной раз и… врезалась в незримую стену. Повторив подобный маневр еще пару раз, она поняла, в чем подвох и грозно прорычала:
– Свободу домашней обуви! Долой угнетения! Даже у тапки есть права!!!
– Не нагнетай, – раздался мужской флегматичный голос левой. – Адочка и без того на грани. То ли уже в инфаркте, то ли собирается вот-вот его заработать. Пусть поговорят с этим вороньим заводчиком, найдут общие точки соприкосновения, и тогда, кто знает, может, всем нам станет легче.
Мы с «заводчиком» переглянулись. Сам ворон обиженно каркнул и… истаял как не бывало.
Я прикусила губу, дотронулась ледяными пальцами до запястья, ущипнула себя. Больно. Живая, значит, и в реальности. К тому же ноги затекли от неудобного положения. Пришлось распрямить их и встать на пол, тут же ощутив холод. Помедлив еще буквально пару секунд, я решительно произнесла вслух собственные выводы:
– Итак, я не мертва.
Тапки поощрительно кивнули. Черноволосый хмыкнул, но промолчал.
– И про Россию вы здесь не слышали, – срывающимся голосом продолжила я.
Кайрид покачал головой.
– Так, может, я в коме? Между жизнью и смертью? И это… Мир между?
– Между? – удивился брюнет.
– Ну, когда еще не умер, но уже почти, – пояснила я собственную выдумку. – Вроде как между тем светом и этим…
– Нет.
– А может, да, – упрямо заладила я.
– Ты жива.
– А это еще надо доказать!
Губы моего скупого на слова собеседника чуть искривились влево, прежде чем он спросил:
– Почему ты так держишься за теорию, в которой находишься на волосок от смерти? Так спокойней, когда за тело уже не волнуешься?
Я нервно передернула плечами:
– Никак не спокойней. Больше всего пугает неизвестность, – буркнула, и по спине пробежал холодок. Переступив с ноги на ногу, обняла себя за плечи и хорошенько растерла их ладонями.
Какое-то время мужчина пристально меня рассматривал, скользнув взглядом с головы до поджатых пальцев ног. Затем стремительно прошел к пузатому шкафу за своим столом и вынул оттуда серую хламиду наподобие той, что была на нем. Встряхнув ее, он осторожно протянул одежду мне и выдал с самым деловым видом:
– В посмертии нет холода и голода нет.
– Вам откуда знать? – удивилась я, с опаской косясь на принятую вещь и дерзко добавляя: – Были там?
– Был, – легко согласился собеседник, – поверь, здесь интересней.
Я покосилась на тапки. Левая продолжала блаженно улыбаться, но без демонстрации острых зубов. Правая же, дождавшись, пока обращу на нее внимание, громко шепнула:
– Заливает. Не зомби же он?
– Кто такой зомби? – заинтересовался Кайрид, на этот раз выуживая из-под своего стола черные ботинки размера эдак сорок шестого.
– Оживший мертвец, – подсказала правая тапка низким мужским голосом. – Умерший и восставший снова.
– Хмм, – Кайрид изобразил сильную задумчивость.
Опровергать слова правой тапки он не спешил, что сильно нервировало. Но я ждала, надеясь до последнего.
– И много в вашем мире зомби? – наконец спросил он.
– В нашем ни одного настоящего, – вмешался в разговор левый.
Я устала даже мысленно называть свои тапки женским родом, ведь судя по голосам и манерам, мои зайки оказались мужчинами. Неожиданно, но факт!
– О зомби мы знаем только из страшилок, – продолжил левый. – А в вашем мире это не так?
Губы Кайрида расползлись в милой усмешке, от которой у меня мурашки побежали по коже.
– Р-раскусила тебя, Р-растифор-р! – прокаркал долбаный ворон, неожиданно воплощаясь вновь. – Вер-рла как есть! Бер-регись! Гони пр-рочь!