Свой с чужим лицом - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 30

– Да не дурак Федосеев, – заявил Верещагин. – Сразу, наверное, в лес сбежал, как перестрелка началась. Он не выйдет оттуда, пока не убедится в том, что уже можно. В следующий раз, мужики. Резину протянули, валить надо. Терентий, ты что?

Мужчина средних лет приложил ладонь к уху, напряженно слушал, облизывал пересохшие губы. Он досадливо отмахнулся от Верещагина. Не до тебя, мол.

– Слухач еще тот, – сказал Мишка, подмигивая Шубину. – Слушай, Терентий, ты неправильно делаешь. Надо лечь и ухо к земле приложить. Так былинные богатыри когда-то делали. Потом уже отчитаешься. Дескать, так и так, конь бежит, земля дрожит…

– Немцы едут, Мишаня, – оборвал его партизан. – Серьезно тебе говорю, из Бутово, кажись. Грузовик или два. Минут через шесть появятся и по мордам нам врежут.

В калитку протиснулся Барковский с рацией на горбушке. Он шумно отдувался, но делал вид, что ему совсем не тяжело.

– Где тебя носит? – набросился на него Глеб.

– Так тяжелая же, товарищ лейтенант.

– Бегом! – воскликнул Шубин. – Впереди всех полетишь! Показывай, Михаил Евграфович, куда путь держать. Засиделись мы в этой гостеприимной деревушке.

Уходить им пришлось через тот же поваленный плетень.

– Ну и какого лешего я бегаю с этой шарманкой туда-сюда? Мог бы забрать ее на обратном пути, – проворчал Барковский.

Раздражение лейтенанта усилилось. Этого недоделанного курсанта он готов был гнать пинками.

Из ватников убитых полицаев красноармейцы соорудили волокуши, на них тащили по лесу погибших Бердыша и Каратаева, пока не наткнулись на обрывистый овраг. О нормальном погребении речь не шла, но оставлять тела на месте боя было бы верхом свинства!

Трупы, завернутые в ватники, бойцы опустили в овраг, завалили сверху снегом, трухлявыми корягами. Потом они молча постояли пару минут, отдавая последнюю дань боевым друзьям.

Партизаны мялись поодаль, смущались, нервничали. Им тоже не раз приходилось хоронить товарищей, павших смертью храбрых. К счастью, сегодня в войске Мишки Верещагина потерь не было.

Со стороны деревни доносился шум. В нее с ревом въезжали грузовики. Партизаны и красноармейцы опасались, что за ними начнется погоня. Они углубились в лес, несколько раз куда-то сворачивали, петляли, сбивали немцев со следа. Те не догнали их, хотя и пытались. Беглецы пару раз слышали крики фрицев, выходили на участки, где снег выдувался, потом опять месили сугробы.

Монотонная ходьба убаюкивала Глеба, усталость тянула к земле. Глаза его слипались. Он ловил себя на абсурдной мысли о том, что ходьба и сон – не такие уж несовместимые вещи.

На пути возникла речка. Лед угрожающе хрустел под ногами, и люди выдерживали дистанцию. Они вползали на обрыв над рекой, тянулись цепочкой по его краю.

Барковский подсуетился, первым подал руку Антонине, чем разозлил Леньку Пастухова. Парень фыркал, сердито косил глазами. Антонина удивилась, поколебалась, но вверила разведчику свою конечность, и он благополучно провел ее над пропастью.

– Ты уж, лейтенант, скажи своему бойцу, чтобы не очень подбирался к нашей Тоньке, – проворчал Верещагин. – Много таких было. Антонину это только забавляет. Она может поначалу подыграть, а потом пошлет к чертовой матери, и хоть ты тресни. Ленька всю жизнь считает, что она его девушка, рычит на всех, кто ей знаки внимания оказывает, в драку бросается. Он парень хороший, и комсомольский вожак был правильный, но уж очень упертый, если что-то возьмет себе в голову, то уже не выбить. Пунктик у него по поводу Тоньки. Посмотри, как косится на этого кавалера. Нам нужны дополнительные потери? А твой боец уже забыл, где он находится, вон как зубы девчонке заговаривает.

«Эти сцены из мирной жизни действительно смотрятся неуместно. А сам-то я чем лучше?» – думал Шубин, вытаскивая валенки из глубокого снега.

Воспитательная беседа откладывалась на неопределенный срок.

Лес уплотнялся, черный ельник встал стеной. Неудивительно, что немцам не удалось выбить партизан из этой чащи. На привале люди падали в снег, молитвенно смотрели на небо, потом делились куревом, вели беседу.

– К Новому году приготовились, мужики? – поинтересовался Григорий Ванин.

– Три дня осталось, – добавил Федор. – Шампанское завезли, елочку поставили?

Партизан Тихон ухмыльнулся и проговорил:

– Вот смотрю на вас, ребята, и не пойму, вас двое, или у меня в глазах двоится? Поначалу не обращал внимания, а сейчас вот заметил и задумался.

– А это так положено, – заявил Григорий. – Специально задумано, чтобы немцев с толку сбивать.

– А то, что своих сбивает, так это побочный эффект, – добавил Краев.

Люди смеялись. Хмурился Ленька Пастухов, видя, что Антонина совсем обделяет его вниманием. Барковский ей что-то вкрадчиво втирал, а девушка загадочно улыбалась, иногда бросала взгляд на лейтенанта.

– Кстати, насчет шампанского, – сказал Верещагин. – Оно у нас есть. Мы у немцев попросили, и они не отказали. К сожалению, французское, советского не подвезли, но хоть такое. Елочку нарядили. Этого добра в бору как грязи на селе, – закончил он под дружный смех партизан.

Потом опять был обрыв, за ним тянулась низина, заваленная снегом. Лес темнел, подступали сумерки. На заключительном этапе дорогу пересек обрывистый овраг, через который был перекинут мостик с опорами, скрипучий, но довольно прочный.

– За день построили! – похвастался Верещагин. – На той стороне круглосуточный пост. В случае опасности мост подрывается мгновенно, а через овраг фрицы не пролезут, замаются штурмовать. За оврагом база. С двух сторон болота, с третьей – глухая чаща с тайной тропой. Про нее знают только несколько человек. Начнут бомбить, зароемся в землю. Вот так-то, лейтенант!

Мостик раскачивался, но держался. Люди перебегали по одному, и добавка к острым ощущениям была обеспечена.

Расступилась стена деревьев. Навстречу выходили люди. Спешил коренастый мужчина без шапки, с гладко выбритым черепом, усами и бородкой, отдаленно смахивающий на вождя мирового пролетариата.

В командирской землянке было сухо и тепло, потрескивала печка. Час назад разведчики прибыли на партизанскую базу, о чем немедленно доложили по рации. В полку депешу приняли и пообещали отправить дальше, в разведотдел штаба дивизии.

Партизаны встретили гостей нормально, ни грустно, ни радостно, пообещали накормить, предоставить жилье.

– Что, у вас гостиница есть? – осведомился Барковский.

– Ага, ведомственная, – проворчал рыхлый завхоз Силантьев. – С одним-единственным удобством.

Полевую кухню заменяла глиняная печь, устроенная в овраге. Она дымила почти постоянно. База занимала гектар площади в хвойном лесу. Несколько землянок, навес с печью, пара приземистых срубов хозяйственного назначения. Проблем с дровами не было, на холод партизаны не жаловались. С продуктами дело обстояло сложнее.